– Я готова, – игриво произнесла Полина.
* * *
Проводив практикантов, Муравецкий заперся у себя в кабинете и вновь раскрыл письмо Поливановой. В напряжении он покусывал губы и нервно дергал шеей. Пока каждая строка рождала лишь вопросы, а зацепиться для ответа было не за что, и поэтому приходилось терпеливо ждать новостей от своих подопечных. Погруженный в думы, полковник спустился вниз, пересек столовую и вышел на веранду. Он собирался в полном уединении, питаясь исключительно энергией окружающей природы и целебными для нервной системы звуками голосов птиц, заняться хотя бы гипотетическими размышлениями на тему: «Что это за опасное поручение, о котором пишет Поливанова и связано ли оно как то с ее появлением в харьковском лазарете?» Но какие бы догадки не строил Муравецкий, какие бы логические цепочки не создавал, постоянно упирался в единственный вывод: «Ее появление в Харькове не случайно». Муравецкий хотел было позвонить Коржикову и приказать, чтобы тот заодно проверил журналы со списками жителей города и области за лето и осень 1916 года и не значится ли в них фамилия: Поливанов или Волконский, как неожиданно со двора Григория Михайловича окликнула Ираида Львовна. Какой-то человек еще полчаса назад подъехал на форде к воротам их дома, несколько раз прохаживался вдоль забора и слегка подпрыгивал, пытаясь заглянуть во двор.
– Он не представился, но сказал, что хотел бы видеть вас по весьма неотложному делу, – доложила Ираида и вернулась на свои грядки, где у нее шла напряженная охота за зайцами.
Муравецкий поспешил вниз и встретился у калитки с низкорослым щупленьким старичком лет семидесяти, в изрядно потертом твидовом пиджачке и старомодном берете. В руке тот держал связку книг – очень старых, судя по потрепанным золотым переплетам. Старичок какое-то время мялся, не решаясь представиться, но, в конце концов, попросил называть его просто книжником.
– Как вам будет угодно, – сказал Муравецкий. – Зайдете?
– О, нет, – вежливо отказался тот, переступая с ноги на ногу.
– Тогда чем могу? – поинтересовался полковник.
– Пустяковая услуга, – улыбнулся старичок. – Вас не затруднит передать дело княгини Волконской нашему человеку? Пусть им займутся те, кого оно касается лично. Вы меня понимаете?
Возвращая рассеянную улыбку странному патриоту, Муравецкий так же деликатно ответил:
– По правде говоря, не совсем.
В следующий миг лицо собеседника осунулось, уголки губ опустились, а в голосе послышались жесткие нотки:
– Прекратите Дело, а лучше всего продайте нам весь найденный архив. Поверьте, количество нулей в сумме утешит ваше профессиональное самолюбие.
– Простите, – после секундного замешательства ответил Муравецкий. – Но это никак невозможно. Всего вам доброго, милейший.
Считая разговор бессмысленной тратой времени, полковник уже развернулся и направился по дорожке в дом, как услышал в спину последние слова книжника.
– Что вы, Григорий Михайлович! Для нас нет ничего невозможного. От ипотеки до дорогой операции вашей девочке. Подумайте. Второго шанса может и не представится.
Муравецкий круто развернулся и встретился с глазами человека, который не бросает слов на ветер.
– Кто вы такой? – холодно спросил он.
– Патриот, – произнес книжник с таким пафосом в голосе и загадочным блеском в глазах, будто само это слово имело какое-то магическое свойство, благодаря которому Муравецкий должен был подобострастно согнуться в три погибели и полизать старику руку. Но равнодушная реакция полковника удивила книжника, и тогда тот добавил еще тверже:
– Остановите своих орлов, иначе это сделают другие.
После угрожающих слов щуплый старичок вежливо улыбнулся, приподнял берет и медленно побрел к форду.
Когда Муравецкий сталкивался с тупиковыми ситуациями, он всегда делал одно и то же: обращался к своей невесте Зое за советом. Хотя та и была младше его еще при своей жизни, но зато всегда умела мыслить неординарно и находить такие остроумные решения, на какие был способен не каждый криминалист в их Управлении. При этом они всегда настолько тонко ощущали и понимали друг друга, что не нуждались ни в каких словах, прекрасно обходясь выразительными жестами, красноречивыми взглядами или метафорическими знаками, которые несведущему казались глупыми ребусами. Муравецкий был убежден, что и сейчас, невзирая на то, что прошло более двадцати лет после гибели Зои, между ними все еще существует какая-то космическая связь и что его так и несостоявшаяся супруга слышит, понимает и всеми силами стремится помочь вечно любимому в самых сложных делах. И это проверялось и подтверждалось уже не раз – надо было просто правильно задать вопрос. Вопрос был, ибо только что полковника поставили перед страшным выбором, а времени на решение не дали совсем.