Сейчас же Коржиков проголодался основательно и с чувством тоски вспоминал яства тетки Серафимы, мечтая хотя бы о литровой баночке кисляка или о горсточке лесных орехов. От голода Степан просто сатанел и с дикой яростью плотоядного хищника не переставал рыскать глазами по всем уголкам коморки спецхрана. Но не грызть же книги, в самом деле. Сержант подскочил к окну и здоровыми ручищами попробовал на прочность каркас рамы. Убедившись, что выбраться из окна на четвертом этаже вряд ли получится, Коржиков заскучал. Его утомленный от безуспешных попыток взгляд с полным безразличием заскользил сквозь оконное стекло по проезжей части, как вдруг, о, чудо! Из здания салона красоты «Кудесница», что буквально через дорогу от главного входа в библиотеку, вышла Юлия с модной прической – изумительным лисьим хвостом на прямые белокурые волосы. Другая чувствовала бы себя по-королевски величественной и умиротворенной после посещения салона, как и любая женщина, но Юлия почему-то все время нервно оглядывалась и торопилась перейти дорогу, чтобы добраться до метро, что еще больше отдаляло ее от обзора Степаном. Лишь только светофор переключился на зеленый, как какой-то тип в плаще с поднятым до ушей воротником, перехватил девушку под локоть. Уцепился он в ее руку так крепко, что, несмотря на энергичные попытки освободиться от хама, Юлия терпела фиаско. Хотя Коржиков был уверен, что сейчас девушка так отбреет назойливого приставалу, что тот надолго забудет свою наглость, все вышло не так как мечталось. Странный субъект наклонился и что-то шепнул Юлии, отчего та вмиг замерла и словно под гипнозом пошла вместе с типом в другую сторону. Они завернули за угол салона красоты, и как ни пытался Коржиков высмотреть тот путь, по которому отправились оба, ничего не смог разглядеть.
В порыве нарастающей ярости Степан сжал кулаки и потряс ими в воздухе. Ему стало донельзя обидно, что какой-то неотесанный чурбан, – сержант, конечно же, имел в виду не себя, – посмел притронуться к нежной фиалке, которую лично он боготворил и готов был вдыхать аромат ее женственности, а ни в коем случае не притрагиваться грязными лапищами к нежнейшему объекту интимных мечтаний. «Вонючий крот!» – ругнулся про себя Коржиков, вспомнив сказку про дюймовочку. В парне закипало бесконтрольное негодование от собственной невозможности защитить несчастную девушку, которая по его полному убеждению попала в беду из-за его длинного языка. Проклиная себя за то, что сболтнул что-то лишнее про княгиню Волконскую, хоть и не понимал, что именно, Коржиков стал бить по стенам, стеллажам и со всей силы долбанул кулаком по пожарному щитку с грибовидной кнопкой, сопровождая действие диким воплем:
– Етитская ж ты сила!
Вновь мертвое пространство отдела оглушил рев пожарной сигнализации. Воспользовавшись паникой снаружи, Степан стал с неистовой силой барабанить по двери и вскоре та поддалась. Какой-то недоуменный профессор с редкой, но взлохмаченной челкой, хотел было возмутиться, но Степану было не до полемики с наукой, поэтому он просто переставил щуплого старичка с места своего пути на другое – поближе к окну, и громко топая по линолеуму, выбежал из опустевшего зала в коридор.
Быстро оказавшись внизу у столика вахтера, сержант стал тормошить тучного служителя, который дремал и не на шутку перепугался, увидев над собой сопящего Кинг-Конга с красными глазами.
–Парр…ень, – заикаясь от тряски, залепетал вахтер. – Ты какк….ого тут…