– Я простой парень из села и не понимаю ваших сложностей, – с чувством говорил Коржиков. – Могу чушь ляпнуть, но не со зла же. Мы тут женщину одну искали, пропала она сто лет назад. И вот мне поручили… Практиканты мы с напарницей. Последний шанс, понимаете? Шеф он – мировой мужик, только больно строгий. Если погонит, придется в село возвращаться. А там не жизнь – пропаду. Оттуда и так все бегут – тоска и пьянство. В общем… Поливанову расстреляли, всё кончилось. Эх, Степа-недотепа.
Сержант в отчаянии махнул рукой и повернулся, чтобы уходить.
– Стойте, – тихо проговорила Юлия и оглянулась по сторонам. – Стойте же. Не расстреляли её.
Коржиков резко повернулся на призывающий голос и отшатнулся.
– Как вы сказали? – сглотнув слюну, спросил он.
Юлия подошла ближе и поправляя Степану галстук, тихо произнесла:
– Я – правнучка князя Волконского.
– Господи – прошептал парень, перекрестился и задом попятился к скамейке – в глазах его стоял такой ужас, будто он увидел перед собой ведьму или ожившую покойницу.
Глава 9
Коржиков с девушкой уединились в большом зале кафе Макдональдс – в самом темном дальнем углу, скрытые двумя колоннами, меж которых была натянута сетка с декоративными виноградными лианами. Им было, о чем поговорить. По крайней мере, Степан слушал довольно общительную девушку с неподдельным вниманием, подкладывая Юлии золотистую картофельную соломку и с откровенным восторгом в глазах наблюдал, как очередная порция его любимого лакомства исчезала в прелестном ротике с лоснящимися от жира пухлыми розовыми губками.
– Весь этот побег якобы шпиона, а потом и расстрел, – увлекаясь, говорила Юлия, – был сплошным блефом Новака.
– Кто такой этот Новак? – поинтересовался Коржиков.
– Как кто? – удивилась его собеседница. – Главарь террористической группы «Анархия», конечно же. По национальности он чех, если вы заметили мой акцент.
– Анархия? – переспросил сержант и поморщился. Он что-то читал об этой организации в старой подшивке «Южного края» за 1916 год. – Раклы какие-нибудь?
– О, что вы! Харьковские раклы – мелкие воробушки по сравнению с хищными коршунами, – усмехнулась правнучка Новака. – «Анархисты» всеведущи, вездесущи, их никто никогда не видел, мало кто о них слышал, о них предпочитали помалкивать, но все знали, что громкие убийства губернаторов, разорения целых фамилий и таинственные исчезновения из музеев великих произведений искусств – дела их рук. Ни суд, ни общественность ничего так никогда и не смогли предъявить «Анархии» за все время существования харьковской организации. Людьми они были надежными и деловыми, к ним обращались высокопоставленные особы, но «анархисты» помогали далеко не всем. Зато уж если брались, то за баснословные гонорары. Так вот за заказ на Федора Шаляпина Новак получил огромный аванс золотыми червонцами.
Вероятно, долго молчавшую из-за недоверия никому и потому желавшую все время говорить и говорить Юлию распирало вывалить все то, что она знала, тем более что в лице сержанта она увидела порядочного, пусть слегка недалекого, зато совершенно безвредного парня, к тому же спасшего её честь, а может и жизнь. На обалдевшего же Коржикова, который никак не мог решить, что его интересует больше: ослепительная красота его пассии или сенсационность поступающей информации о княгине Волконской, которую ждал его шеф, смотреть было одно удовольствие.
– Почему же ваш Новак выбрал именно Поливанову для убийства Шаляпина? – еле слышно протянул Коржиков.
– Именно такие женщины были в его вкусе, – ответила Юлия. – Женский типаж. В задачу Кати входило лишь заманить певца в ловушку, опоить, оглушить или что-то в этом роде. Остальное брали на себя «анархисты».
1916 год, военный лагерь у реки Золота липа, комендатура, камера.
Усатый штабс-капитан неподвижно стоял за спиной Кати и крепко сжимал её плечи цепкими костлявыми пальцами. Девушка поминутно вздрагивала и умоляла не делать ей так больно. Офицер слегка ослабил руки, но внушительным тоном произнес:
– Считайте, что слабость Ш. к таким ангелочкам спасла жизнь вам и вашему князю.
Поливанова вздрогнула и отшатнулась от садиста.
– Янушу? – спросила Катя с тревогой в глазах. – Так он жив?
– Жив, – усмехнулся штабс-капитан и наклонившись к уху Кати прошипел: – И ждет вас в Харькове на явочной квартире. Но запомните! Отныне вы – супружеская чета Волконских, ясно? Прибудете на место, ступайте вот по этому адресу.