Офицер тихо прошептал несколько слов на ухо.
– Обещайте, – потребовала девушка, – что когда всё кончится, вы нас обоих отпустите.
– Отпустим, – усмехнулся штабс-капитан и со смешком добавил: – Слово офицера, Ваше Сиятельство…
– Так значит, – воскликнул Коржиков, – княгиня Волконская…
– Как это у вас называется… – замешкалась Юлия, – партийная кличка. Новак готовился весьма тщательно. Лично выбирал Катю, разыграл весь план с пленом, побегом и расстрелом, еще и умудрился влюбить в себя романтичную девочку. Она довольно быстро растаяла от чар известного ловеласа и путем такого вот изящного шантажа стала террористкой.
Коржиков насупился и посмотрел на Юлию исподлобья. Ему не казалось изящным, когда мужчина разбивает женщине сердце ради собственной корысти. Но сержант промолчал и продолжал слушать.
– Однако в Харькове, – продолжила Юлия, – накануне выполнения заказа что-то у «анархистов» не сложилось. Не знаю что именно, но вдруг Новак уличил Катю в измене и убил. Представляете?
Юлия нахмурилась и спрятала лицо в ладонях, еле сдерживая нахлынувшие чувства.
– Куда же он дел труп? – резко спросил сержант.
– Не знаю. Много лет назад, когда я была еще девочкой и жила в Праге, как-то случайно на чердаке нашего фамильного дома я обнаружила письмо прадеда. Что-то вроде исповеди. Но там не было ни слова о том, куда он спрятал тело.
– Приплыли гуси к берегу, – задумчиво проговорил Степан и по рассеянности откусил кусок от фиш-бургера Юлии.
– Сколько раз, – продолжала та, – я плакала над исповедью как над любовным романом. Жалела бедную княгиню Катю и даже не думала, что мой прадед – такой подлец, который просто втянул влюбленную бедняжку в свои кровавые игры. Говорят, после Харькова уже незадолго до смерти Новак совсем потерял рассудок и до самой кончины повторял в бреду…
– Что повторял? – быстро спросил Степан.
– Погодите, – вновь нахмурилась девушка. – Какой-то стишок или присказку.
Чувствуя сухость во рту от жареной картошки, Юлия достала из сумочки фляжку с коньяком и добавила пару капель в кофе. Сделала пару глотков, предложила и Степану, но тот отрицательно мотнул головой. В поэтической позе закатив глаза и сделав рукой порхающий жест в пространство, Юлия процитировала: «В горячке с пятнами безумные менады танцуют вечно для княгини золотой».
– Бред какой-то, – буркнул сержант, тупо уставившись в пространство.
– Я тоже тогда так подумала, – согласилась Юлия и проговорила чуть слышно: – Пока четыре дня назад после выступления вашего шефа по радио меня не стали доставать звонками и угрожать расправой. Кто-то знает историю княгини лучше меня, а этот стишок похож на шифр, понимаете? «Княгини золотой»… Может быть, золото и труп Кати лежат рядышком?
Степан насторожился и огляделся по сторонам.
– Золото? Какое?
С ладошкой, прижатой к губам, Юлия чуть ближе подалась к Степану и произнесла:
– Я говорю об авансе заказчика, который «Анархия» так и не отработала, – пояснила правнучка Новака. – В конверте с письмом прадед оставил ключ. За ним сейчас и охотятся. Тот тип в парке… Я уверена, что ключ от какой-то двери, за которой золото вместе с трупом.
– Зачем с трупом? – в тупом недоумении спросил сержант, вытирая рукавом пиджака испарину со лба.
– Как это зачем? – Юлия посмотрела на парня насмешливым взглядом, как на ребенка, который задал самый глупейший вопрос своей матери. – Чтобы всё свалить на Катю и отвести подозрения от себя. Якобы это она сбежала с деньгами. После неудавшегося покушения на певца Новак понял, что провал будет дорого ему стоить и потому решил удрать, а золото оставить в укромном месте. Пусть все думают, что это Поливанова украла его. А когда все бы улеглось, прадед вернулся бы обратно. Да не случилось.
– Ага, – почесал в затылке Коржиков. – Хитро.
Степан встал и направился к барной стойке заказать еще по чашечке кофе, а когда вернулся, Юлия уже ждала с новой информацией. Но в этот раз на лице ее отражалось легкое смущение, и она не сразу подняла глаза на сержанта.
– Знаешь… знаете? – запинаясь, сказала она.
– Можно на «ты», – улыбнулся Коржиков.
Милая чешка одарила парня ослепительной улыбкой, затем вылила остатки коньяка в чашку и сделала несколько жадных глотков. Считая, что тут же захмелеет и осмелеет, Юлия слегка расстроилась отсутствию моментального эффекта, но все равно крепко сжала ладонь Степана и прошептала: