– Заявляю вам авторитетно, – говорила интеллигентная дама, – это была блондинка с большой бородавкой под носом.
– Ой, да что вы такое плетёте, соседка! – вскрикивала другая особа пролетарского вида. – Мужик черноволосый приходил с портфелем. И что-то рукой делал.
– Что делал? – настороженно спросил Муравецкий.
– Да как-то странно пальцами хрустел. Ужас! Так и до артрита недалеко.
– Вот вы и соврали, – заявила интеллигентная. – Как раз женщина пальцами и хрустела.
Муравецкий со следователем многозначительно переглянулись.
В последний раз взглянул сержант на безжизненное тело несостоявшейся возлюбленной и вышел вслед за полковником, в душе желая только одного: чтобы сбила его на улице какая-нибудь машина или прямо на голову свалилось бы дерево.
Муравецкого, который вел свой «Ниссан» без определенной цели, сейчас ничуть не волновало душевное состояние практиканта. Проблема с сержантом на сегодняшний день была решена, зато после осмотра места происшествия у полковника возникла масса вопросов, и все их надо было спокойно обдумать. Прежде всего, не совсем было ясно, удалось ли щелкуну отыскать ключ, да и был ли ключ вообще в квартире. Если удалось, тогда нужно было срочно понять, кто же такой этот таинственный щелкун, потому что если убийца знает, где дверь, тогда у сыщиков совсем не остается времени. Ежеминутно прокручивая весь разговор со следователем, Муравецкий никак не мог отделаться, что вся разгадка в показаниях свидетельниц. Но они были настолько противоречивы, что начисто заморочили голову. На светофоре полковник взглянул на безучастного ко всему Коржикова и мягко предложил:
– Вот что, сержант. Давайте-ка, я сейчас отвезу вас домой. Отдохните пару часов, а затем за работу. Ну а я загляну к давно не беспокоившему нас Леониду Леонидовичу. Уж не случилось ли с ним какой странной беды?
Коржиков вяло кивнул, и «Ниссан» тронулся дальше.
Глава 13
Людмила Сергеевна приняла гостя у себя дома с дымящейся сигаретой в тонких пальцах и в китайском шелковом халате, эротично охватывающим тонкий стан чувственной хозяйки, изящно выделяя изгибы полных бедер и ягодиц. Величественный вид женщины настолько восхищал, дурманил и вызывал исключительно плотоядное желание немедленно обладать ею, что всегда деловой Муравецкий поначалу даже растерялся, будто попал в райский сад Афродиты. Грациозной богине понравилось первое впечатление, которое она произвела на простого смертного, однако, несмотря на соблазнительное величие хозяйки дома, полковник быстро сориентировался и поклонившись, выразил сожаление за ранний визит. Улыбнувшись чувственными губами и охотно разрешив мужчине прикоснуться к своей руке, Людмила Сергеевна подобрала локоны распущенных волос, – она вернулась домой недавно и только-только разоружила свою шикарную прическу, – и мягким голоском спросила:
– Чем могу помочь нашему благородному частному сыску?
Муравецкий изобразил вполне реалистичное смущение и деликатно заметил, что если он не вовремя, то они могли бы перенести разговор на более удобный час. Женщина кокетливо улыбнулась, и двусмысленно заметив, что полиция никогда не бывает вовремя, пригласила детектива в гостиную, куда полковник с удовольствием и проследовал, вдыхая кисло-древесную ауру мускатного ореха, ароматным шлейфом потянувшуюся за хозяйкой дома.
В гостиной Людмила Сергеевна отложила сигаретку и предложила раннему гостю кофе. Профессиональным цепким взглядом Муравецкий сразу же окинул всю обстановку комнаты и обойдя пианино, которое никак ему не мешало, уселся в глубокое мягкое кресло с высокими подлокотниками. Убедившись, что гостю удобно, ЭлЭс принесла поднос с кофейными приборами и тоже присела на диванчик напротив. Полковнику сразу же бросился в глаза персидский ковер за спиной хозяйки, весь увешанный фотографиями матери с сыном.
– Мне казалось, дело княгини уже закрыто, – улыбнулась женщина, предлагая Муравецкому печенье. – Ах, вы не представляете, чего нам только стоило пережить семейную историю Лени. Он и сам весь извёлся и меня замучил своим мифическим княжеством. Как же я рада, что всё уже благополучно завершилось.
– Боюсь, еще не завершилось, – с грустью возразил Муравецкий, делая глоток из чашки.