Муравецкий с наслаждением слушал скептика и наблюдал, как тот все больше распалялся, совершенно забыв о зубной боли. «Если ничего не получится, – сам себе улыбнулся полковник, – хоть доброе дело человеку сделаю». Когда лицо следователя стало пунцово-розовым от смеха, а живот конвульсивно стал подрагивать, доводя следователя до приступов икоты, Муравецкий совершенно спокойно сказал:
– Я бы на вашем месте не отрицал значения чуда в вашей жизни. Разве не чудо то, что диагноз о раковой опухоли у вас не подтвердится?
Живот Кураксина замер, а сам следователь с подозрением взглянул на Муравецкого.
– Откуда вы…
– А еще вам не стоит подавлять чувства обиженного мальчика.
– То есть?
– В детстве у вас не было ни своей кроватки, ни своей комнаты. Вам приходилось постоянно переезжать, менять страны, города и школы. У вас не было ни своего угла, ни друзей, ни увлечений. Но вы молчали и терпели, отсюда у вас нет морщин на лице. Но они появятся.
– Хм…. – Кураксин вяло улыбнулся, но механически ощупал пальцами лоб.
– Зато ваша дочь скоро обрадует вас, что выходит замуж, у вас, наконец, появится отдельная комната, и вы вновь сможете лепить пластилиновых куколок и не только лепить, но и…
– Господин полковник! – взвизгнул следователь, сжал кулаки и испуганно посмотрел на приоткрытую дверь. – Черт с вами! Проводите операцию. Но только под свою ответственность.
Муравецкий ухмыльнулся, услышав шаблонную формулировку. То есть пусть делает, что хочет и если все пройдет гладко, ему скажут спасибо. Если же что-то пойдет не так, его просто, как минимум, посадят. Удовлетворенный и этим, полковник поблагодарил доброго следователя и встал. Уже у двери он вспомнил, зачем еще хотел видеть следователя и спросил как бы нехотя, словно вопрос был ну совсем пустяковый:
– Вы не согласились бы выделить мне пару человек из оперативников для обеспечения полной безопасности?
– С этим к Гарбузяну, – коротко отрезал Кураксин и погрузился в бумаги.
А когда Муравецкий вышел, следователь тотчас извлек из ящика стола зеркало и судорожно стал ощупывать подбородок, уши, сделал вращательные движения глазами, оскалил зубы и выдавил пару угрей на носу. Пряча зеркало обратно в стол, он достал пластилиновую куклу и бережно усадил ее на стол. Откинувшись на спинку рабочего кресла, Кураксин расслабленно зевнул и с довольным лицом набрал номер телефона своего врача.
К сожалению, майора Гарбузяна на месте не оказалось, но и по деловой суете в районном отделении полиции Муравецкий понял, что все сотрудники заняты своими делами и вряд ли скоро освободятся. Однако детектив не сильно расстроился и понял, что все придется делать самому вместе со своими архаровцами, а потому в полном воодушевлении направился к Коржикову, у которого был отключен телефон.
Глава 15
Степан лежал, растянувшись на старом продавленном диване с двумя валиками – под головой и в ногах – и смотрел в никуда. Точнее на драпировку спинки дивана с изображением лесного горного ручья с оленями. В коммуналке, где он снимал комнатку, слышалась детская суета в коридоре, из кухни неслись запахи борща, а сосед Платон в который раз заглядывал справиться, сможет ли Степка полезть на крышу и поправить антенну. Степан всего этого не замечал, и разве что когда зашла хозяйка Раиса Марковна и потребовала заплатить за просроченный месяц «или выметайся, у меня на твои хоромы куча народу», Коржиков равнодушно ответил: «– Ладно» и встал. Равнодушно всунув ноги в тапки, он молча направился в коридор, открыл входную дверь и вышел на площадку. Там была приставная лестница на крышу, по которой Коржиков и полез.
На крыше он механическими движениями стал налаживать антенну. Степан часто выполнял подобные поручения соседей, а те клали в карман денежку, чтобы как-то помочь безотказному парню оплачивать коммуналку. Когда Коржиков закончил настройку, он подошел к краю крыши и присел на карниз. Сейчас ему было все равно, что высоко и что дул сильный ветер, и что сам карниз опасно шатался. После смерти Юлии в парне произошёл слом. Из-за рассеянности «стёпы-недотёпы» погибла девушка, и Коржиков понял, что никогда себе этого не простит. Он собирался с духом сделать Муравецкому прощальный звонок, но никак не мог собраться с духом и все прослушивал записанные арии Федора Шаляпина из «Бориса Годунова» - как раз в унисон своему мрачному настроению. В процессе сохранил одну из оперных мелодий как рингтон на телефонный звонок. Переслушав раз двадцать, Коржиков почувствовал себя еще унылее от воспоминаний о Юлии. Степан сжал зубы и отключил телефон.