Не без чувства брезгливости Грибанова, осторожно отгоняя плотные слои водорослей и мха, подняла кончиками тонких пальцев один из разбухших листов картона, на котором еще можно было разобрать надпись: ДЕЛО № 517 Харьковского Управления Сыскного Отделения Российской Империи, 1915 г. Не успевши раскрыться, материал развалился у историка в руках. Из недр сундука выплыла жаба и глухо квакнула, от чего девушка вскрикнула и отпрянула в сторону Чалого, чуть не свалив его тушу в лужу.
– Бумажная каша! – резко бросил генерал и скорчил гримасу отвращения. – Откуда взялся здесь этот хлам?
– До революции, – осматривая здание, ответила Грибанова, – в здании размещался окружной суд. А в восемнадцатом, когда в город быстро стали входить большевики и все разрушать, вероятно, какой-нибудь царский патриот решил спасти хоть малую часть документов от разорения будущей властью, а может и уничтожал компромат на себя.
Чалый соизволил опустить руки в жижу и достал увесистый том, из прорех которого тут же потекли ручейки мутной зеленоватой массы. С трудом перелистывая обрывки страниц, генерал недовольно произнес:
– Безобразие. Половина текстов смыта, фотографии – жуть. Как тут вообще можно что-нибудь разобрать?
– Может, позовем вашего эксперта? – предложила Грибанова. – Я слышала, он у вас чародей криминалистики.
– Скорее, каркающая цыганка-гадалка на пенсии, – холодно отрезал Чалый и поколебавшись, приказал двум рабочим пригласить Муравецкого.
В ожидании эксперта Чалый с Грибановой прошли к бреши в стене и заглянули через разрушенную каменную кладку в сырую мглу. Историк, протирая очки бархаткой, вынутой из футляра, заметила:
– Подземные воды разлились, стена и отсырела за сто лет. Да и река Лопань под боком. Не ровен час здесь болото будет, Николай Ильич. Давайте вылезем, может, еще что найдем.
Генерал исподлобья посмотрел на активную девушку, которая внешне была даже очень привлекательной стройной блондинкой с узкими бедрами, длинными ногами и безупречной кожей. «Вылезем, – про себя ухмыльнулся он. – Тебе бы из постели не вылезать, дура». Видя, что ее порыв не был встречен вообще никак, Ольга Грибанова прикусила губу и вернулась обратно к сундуку, думая, что когда генерал уйдет, она обязательно попробует пробраться в катакомбу. А Чалый думал о другом. Он еще раз выглянул в зияющую пустоту, из которой веяло чем-то очень древним и враждебным.
Впрочем, прошлое никогда не относилось дружелюбно к настоящему, храня в себе убийственные компроматы на временно здравствующих. И кто знает, что таило в себе прошлое этого древнего сундука, и каких бед современному миру может принести тайна столетней давности. Чалого, обладавшего недурной интуицией, – иначе бы не дослужился ни до звания, ни до должности, – что-то тревожило в сегодняшней находке, что-то беспокоило его грешную душу. «Как бы чего не вышло, – по-Беликовски размышлял он, искоса наблюдая, как Грибанова с интересом роется в обрывках архива. – Вишь, как вцепилась, змея. Еще докопается, Бог знает до чего. Молодая, спесивая, незамужняя карьеристка, сенсаций ищет там, где их нет. А если найдет? Начнут трясти всю академию. А оно нам надо перед моими выборами в мэры? Нет. Надо представить все как если бы просто обнаружили ящик с обычным барахлом. В конце концов, бумаги ветхие, печати размыты, фамилий следователей и судей не разглядеть. Да и вообще документы были составлены при царской власти, подчинялись другой юрисдикции и в нашем реестре не значатся. В общем, барахло». Чалый широко улыбнулся и облегченно выдохнул от того, что так удачно сложился головоломный пасьянс.
Правда, не учел он одного: от переизбытка эмоций последнюю фразу генерал произнес вслух. Тотчас за спиной раздался надтреснутый голос Муравецкого, который с помощью Грибановой уже разложил несколько более-менее уцелевших листков из разных Дел на внутренней крышке сундука, бархатная обивка которой на удивление почти не пострадала. Пробежав цепким взглядом несколько страниц, он стал громко резюмировать:
– У студентки, покончившей с жизнью в камере, появилось алиби… Следствие по делу о похищении ребенка зашло в тупик. У матери удар… Третий взрыв домов за неделю. Бомбист на свободе… По-вашему, Николай Ильич, все эти «глухари» с непойманными или невинно осужденными – барахло?
Генерала всегда раздражала особенность Муравецкого ступать мягко крадучись и так тихо, что приходилось каждый раз оглядываться, когда речь заходила о полковнике, потому что тот мог внезапно появиться и поставить сплетников в идиотское положение. Нерадивые студенты называли Григория Михайловича «призраком МВД». В подобном положении сейчас оказался и Чалый, лицо которого вмиг побагровело, скулы заиграли, а выпученные глаза тупо уставились на Муравецкого. Но генерал быстро взял себя в руки и прогремел: