Людмила Сергеевна дотронулась до руки Муравецкого и тихо добавила:
– Мне так будет легче.
Полковник сочувственно покачал головой и совершенно потрясенный, заметил:
– Он не стоит такой женщины, как вы. Впрочем, вам виднее.
Майор отряхнулся и с одышкой закричал на ЭлЭс:
– Я вас арестую!
И он собирался было применить к женщине силу, но в это время вбежал хмурый Кураксин. Выслушав короткий доклад Гарбузяна, следователь резко бросил Муравецкому:
– С вами хлопот не оберешься.
Из коридора послышалась вызывающая реплика Кобриной:
– С вами тоже.
Кураксин пытался высмотреть, кто посмел дерзить, но Степан плотно закрыл дверной проем широкой спиной.
– В общем, так, – сказал Кураксин, обращаясь преимущественно к ЭлЭс, у которой глаза сверкали нездоровым глянцем. – Учитывая те чувства, которые вы испытываете к преступнику, единственное, чем я могу помочь, чтобы не посадить вас за решетку, так это предложить выдать нам месторасположение Дурова.
ЭлЭс усмехнулась, вытирая платочком слезы:
– Никогда.
– Что ж, – пожал плечами Гарбузян. – Тогда…
– Стойте! – воскликнул Муравецкий и приобняв женщину за спину, обратился к следователю:
– Она согласна. Дайте нам время до конца дня, и мы отыщем шелкуна.
На удивление ЭлЭс не возразила, но когда представители органов ушли, она пристально взглянула на полковника и спросила:
– Почему мне вдруг стало спокойно? Чем вы только что меня околдовали?
– Просто я положил руку под вашу лопатку, – ответил Муравецкий, а именно там находится точка успокоения. Когда вы были совсем маленькой и плакали, ваша мама всегда брала вас на руки и клала руку именно под лопатку. Вы и успокаивались. Так делают все матери. С тех пор рефлекс и сохранился.
– Вы чудесный, – прошептала ЭлЭс.
– Вы тоже станете чудесной, мадам, – сухо произнес полковник, – если проедетесь со мной по тем местам, где можно встретить Дурова.
ЭлЭс глубоко вздохнула и добавила:
– И невозможный.
Стоявшие в дверях практиканты с неприязнью уставились на Людмилу Сергеевну. В осуждающих глазах обоих легко угадывалось: «И зачем шеф с ней панькается? Отдал бы на растерзание полиции и вся недолга. Мы так все старались, а эта дура…»
– А вы чего стоите? – спросил у них Муравецкий. – Заняться нечем?
– Так ведь нечем, – развел руками Степан.
– Прям-таки и нечем, – скопировал жест сержанта детектив. – А шифр?
– Какой шифр? Ах, да. В горячке с пятнами безумные менады танцуют вечно для княгини золотой. Я помню.
– Завидная память, – язвительно бросил полковник. – Уже расшифровали?
Степан виновато покачал головой.
– Ладно, – добавил детектив. – У нас есть время, ведь щелкуну придется долго искать дверь.
– Недолго, шеф, – подал тихий голос сержант.
– Так, – протянул Муравецкий и вздохнул. – Что еще вы от нас благополучно скрыли?
– Я это… – запинаясь, начал Коржиков. – Вспомнил, в кафе возле нас с Юлией постоянно ошивался официант, ну очень похожий на типа в парке. Ну, которого я скамейкой огрел. Он мог слышать все и…
– И теперь у нас совсем нет времени, – заключил Муравецкий вставая. – Значит задание обоим: как можно скорее разгадать шифр. Это – адрес двери, которую ищет щелкун, а может и Бергер, если он еще жив.
При последних словах Людмила Сергеевна вздрогнула, но полковник поспешил взять ее ладони в свои руки.
– Будем надеяться на лучшее, мадам. Будем надеяться.
Глава 20
После пережитого с утра Муравецкий сидел за рулем, с равнодушной растерянностью уставившись на приборную доску. Убийца Юлии Новиковой, нанятый агент Патриотов и любовник матери его клиента был пойман благодаря эффективному методу Зои Ланской, у которой сейчас полковник мысленно просил прощения, но одновременно и благодарил ее за неоценимую помощь. Конечно, одного опыта для подтверждения существования наследственной склонности к убийству было недостаточно, но в архиве, в конце концов, еще так много дел – непаханое поле для исследователя-физиогномиста. Муравецкого же сейчас беспокоило другое. «Кто мог представить, – мысленно поражался он, – что в тот момент, когда до разгадки тайны княгини и золота Новака оставался шаг, вдруг найдется женщина, которая возьмет и спасет своего любовника, тем самым подвергнув смертельной опасности жизнь собственного сына!»
От взбалмошной по причине кризиса среднего возраста дамы действительно можно было ожидать чего угодно, посему данное Муравецким обещание следователю, что до конца дня они непременно отыщут щелкуна, было скорее отсрочкой ареста ЭлЭс, так как абсолютно не гарантировало успеха. Все зависело от весов в голове женщины, чаши которых могли склониться как в сторону матери, так и в сторону любовницы. Но как бы не сложился сегодняшний день, детектив ни на минуту не собирался оставлять Людмилу Сергеевну одну. Оставалась еще зыбкая надежда, во-первых, на благоразумие женщины, а во-вторых, что Дуров каким-то образом захочет выйти на связь со своей верной любовницей.