Но не одного жан-ши привлекала эта красота. На небольшом участке перед садом, на вытоптанной земле совершался танец, полный причудливых движений. Молодые люди кружились парами под руководством зрелого мужчины в монашеском одеянии. Поначалу Джен удивился тому, что в парах были преимущественно мужчины.
Это наводило на странные мысли, но слухи о монашеской жизни иногда были весьма пикантны. Конечно, за такие насмешки над духовными лицами полагалось избиение палками, но некоторых шутников это не останавливало. И стоило жан-ши вспомнить одного приятеля, на которого он так и не донёс, но который весьма нелестно отзывался о возможностях монахов соблюдать обет безбрачия, как воина осенило. И от того он был ещё больше обескуражен. Стало ясно, что это не танец, а боевая тренировка!
Причудливые движения держащихся друг за друга юношей – не что иное как захват с последующим контролем противника. По крайней мере так объяснял мужчина в монашеском одеянии. Поразившись столь удивительным в своей бесполезности приёмы. Поражённый увиденным, опытный воин не заметил, как приблизился к «учителю» и тем самым привлёк всеобщее внимание.
– Заинтересовались нашими занятиями, уважаемый? – хитро прищурившись произнёс монах.
«Железная маска» не позволяла увидеть эмоции на его лице, но голос всё же выдал удивление:
– Да. Никогда не видел подобной техники – ни в казармах, ни в бою.
– Что ж, – от улыбки прищур монаха растянулся ещё шире, а щели между веками стали ещё тоньше. – Я могу вас научить…
Роковые слова были брошены и жан-ши со свойственной ему реакцией дикого зверя поймал их. Вцепившись в учителя взглядом, он согласился и подошёл к нему. Тот схватил Джена за запястья и потянул, объяснив, что таким образом может защититься от вражеской атаки и бросить противника наземь.
Воин видел, как пара молодых людей отрабатывали движение и, видно, монах хотел отвести руки Джена в сторону, заставив того упасть, следуя той же дуге. Будь у него больше силы, он бы смог провести этот приём – в отличие от остальных, он был не столь уж бесполезен. Но закалённое сотнями боёв и тренировок тело настоящего воина могло сопротивляться усилию монаха бесконечно. Слишком велика была разница в весе и грубой силе, чтобы правильное, но недостаточное движение заставило жан-ши упасть.
Монах задёргался сильнее, теперь уже перетягивая воина ногами. Но и это было бесполезно. В отчаянной попытке не потерять уважение учеников, мужчина перехватил одну руку, потянув на себя, пытаясь сделать бросок через плечо. Однако это привело к тому, что он сам притянул себя к жан-ши, больно ударившись спиной о покрытую железом грудь. Решив покончить с его страданиями, Джен обхватил «учителя» и, развернувшись на месте, бросил того на землю. Вскочив, и отряхнувшись, монах отчитал воина:
– Не надо так делать! Я был не готов! А что до моего приёма – он не получился, потому что ты в доспехе. И техника у тебя неправильная, поэтому ты не упал. Ты всё делал неправильно, так что не мешай нам, а то научишь их плохому.
В ответ Джен засмеялся, как будто позабыв о всём, что с ним произошло за последнее время. Сердце устало болеть от потерь, что воин понёс. Искра внутри зажгла крупицу света, способную развеять накопившуюся в душе тьму и скорбь. Глупость монаха пробила брешь в защите воина и смех мощным потоком вырвался из него.
Казалось, эта маленькая радость позволила больше не страдать. Всё, что было позади выглядело несущественным. Война, смерть господина, бегство, задетая честь и потерянный статус, лишения в походе, кровь и демон…
Джен словно подавился своим смехом. Глаза расширились, сердце заколотилось в груди. Страх резал тело ледяными когтями, словно яогай появился прямо перед воином. Но правда в том, что для всего этого хватило одного воспоминания. Слишком рано радоваться. Жан-ши должен придумать способ одолеть преследовавший их кошмар.
***
– …и теперь мы с Дженом одни должны добраться до земель по ту сторону горного хребта. Вот почему нам нужно торопиться. Те силы, что убили моего отца могут продолжать погоню.
Женщины неспешно приближались к алтарю, расположенному на другом конце длинного зала. Огни настенных фонарей проплывали мимо них, выхватывая из темноты закрытого помещения глиняные плиты и деревянные столбы. Удары обуви по полу эхом разносились в помещении, разбивая вдребезги те звуки, что издавали прихожане и послушники вместе со жрецами.