«Отец, я давно хотела тебе сказать!»
Фэню помнила его добродушную улыбку.
«Я знаю, тебе это не понравится…»
Он был справедливым и сильным. Всегда мог защитить маленькую ван-нар.
«Я люблю Джена…»
Он был отважным воином и никогда не сомневался…
«И я не хочу наследовать твой трон!»
И он бы не позволил ей отказаться от судьбы!
Она ему так и не сказала. И не сказала бы.
Его настойчивость в том, что для него важно была известна во всём тзаньстве. Она бы не решилась перечить отцу, и знала, что это бесполезно. У неё не было власти, чтобы возразить, всё было бы так, как он решил.
Поэтому она ему и не сказала. И никогда не скажет.
– У нас разные пути… я не хочу быть рабыней обстоятельств, – прошептала она. – Мы никогда не встретимся.
Запрокинув голову, она посмотрела в черноту под крышей, скрывавшей небо.
***
Лучи полуденного солнца боролись с ледяным осенним ветром, пытаясь согреть юных Джена и Фэню, взирающих на дворцовый комплекс с крыши одной из башен. Безмятежные, они не знали, что спустя без малого год покинут это место навсегда. Но здесь наедине друг с другом, они не думали о будущем. Им было приятно молча стоять вдвоём, купаясь в море ослепительного света, согретые то ли лучами солнца, то ли огнём сердец, чьи биения слились в едином ритме.
Из-под козырька вылетел голубь, привлекший внимание молодых людей своей внезапностью и красотой. Белое «облачко» стремительно неслось в сторону столицы за горами. Хоть это и не видно, но голубь нёс письмо.
– Любуетесь этим прелестным созданием? – спросил Джен, думая, как можно было бы развить разговор о красоте в комплимент.
– Нет, я не люблю голубей, – прищурилась Фэню, глядя на удаляющуюся птицу.
– Чем же вам они не угодили? И какие птицы вам тогда нравятся?
– Эти несвободные создания не вызывают у меня никакой любви. Выращенные лишь для того, чтобы служить человеку. Это ли не повод для грусти? То ли дело вороны – их боятся даже люди.
– Вороны? Вестники смерти? – Джен едва заметно улыбнулся. – Разве достойно это животное внимания принцессы?
– Почему мой статус должен определять моё внимание? Мне нравится то, что мило сердцу, а не то, что положено дворцовыми правилами, – произнесла ван-нар и улыбнулась Джену, вогнав того в краску. – И те, кто мил сердцу.
Засмущавшийся Джен попытался отвернуться, но девушка взяла его за руку.
– Скажи мне, телохранитель, сколько ты уже служишь мне?
– Пять месяцев.
– Разве за эти пять месяцев ты не видел прекрасных женщин, которые вмиг сошли с ума, как только ты появился при дворе? Разве не встречал ты женщин к своим девятнадцати годам? Ты стал чемпионом моего отца, достиг всего, что мог бы достичь воин, но все ещё не женат. И я слышала от служанок, ты не евнух, что приставлен отцом оберегать меня от соблазна.
Воин покраснел ещё сильнее, но уже не пытался отвернуться, когда рука ван-нар прикоснулась к его груди.
– Так почему ты отвергаешь внимание тех женщин, что смотрят на тебя со страстью? Не говори. Я знаю. Я хочу так думать, что ты тоже…
Поцелуй прервал её слова и это был лучший ответ для них обоих.
***
Небо разверзлось чёрной бездной, разорванное тысячами серебряных ножей. Не было больше той великой синевы, что устанавливало правила, отбирала достойных и падших, награждая первых и обрекая на муки вторых. Черная жижа поглощала землю, стирая грани бытия, и оставляя Джена висеть в этой ужасной темноте. Все звуки стихли, лишь голос в голове нашёптывал слова, от которых леденело сердце. Само существование воина подвергалось сомнению и тот уже был готов поверить, что он лишь наваждение, которое свело с разума само себя.
Но в этой бездне всё же не только серебряные иглы звёзд сияли ярким светом. За всей ничтожностью существования жан-ши стоял один единственный оберегаемый им смысл. Лицо ван-нар отзвуком далёкой вспышки явилось перед Дженом на мгновение, но этого хватило, чтобы тьма скукожилась до размеров человека. Безликий демон стоял напротив, опустив косу. Он был не страшен. Больше нет.
***
Всю ночь шла гроза, громыхая где-то рядом. Небо било землю, словно палач сёк плетью провинившегося раба. К утру молнии наполнили воздух напряжением и хвоей, а свинцовые тучи угрожающе подкрепляли это состояние тяжестью небесных тел.
Проснувшись, Джен и Фэню чувствовали, что серебряные искры, сорвавшиеся с молний, растворились в воздухе и не позволяют им смотреть друг на друга, щемя сердце при каждом взгляде. По крайней мере, так себе объясняла происхождение своей тревоги ван-нар, не решавшаяся поговорить с любимым.