Размышления резко перетекли в действия. Прыгая вокруг Тао, Джен старался отрубить ему руку или сломать ногу, но опытный противник не позволял этого сделать. Напротив, с каждым ударом воитель сам становился уязвимее, разбойник начинал считывать движения жан-ши. А время играло против него. Демон или ван-ига, кто-то точно доберется до них с Фэню… нет, уж добрался!
Когда водао едва коснулось руки Фэню и наземь пали капли крови, Джен снова вспомнил, чем рискует. Его жизнь – цена, и главное не продешевить, иначе он потеряет самое ценное что для него есть. Тут и собственная кровь может послужить разменной монетой, если правильно всё рассчитать.
Вдох наполнил легкие морозным воздухом в последний раз. Согласный на размен, жан-ши увидел яркий свет… нет, он словно сам был светом. Мгновение, и тело врага лежало не земле. Ещё одним мгновеньем позже его голова катилась по траве. Черная кровь замораживала траву, покрывая ту полоской льда. Студеный воздух стелился над травой, неся с собой невесть откуда взявшийся туман.
Раздалось дикое ржание. Совсем близко. Бросив взгляд на вставшую Фэню, Джен стремительно обернулся на звук и увидел, как испуганная лошадь несется к нему. Приблизившись, та вскочила на дыбы и знакомые императорские подковы блеснули огнем закатного солнца. Надежда на спасение читалась на лице жан-ши светлой улыбкой. Большие черные глаза животного, отразили этот «свет», и успокоившись, лошадь позволила беглецам забраться на себя. На один лишь миг Джен посмотрел на поле боя. Черная фигура, окруженная россыпью кровавых тел, посмотрела на него, прежде чем раствориться в назревающем тумане.
***
Стук сердец был неотличим от грохота копыт, терзавших землю быстрым маршем. Беглецы стремились покинуть поле боя как можно скорее, спасаясь не столь от ван-иги, сколько от демона, чья коса была близка к тому, чтобы пожнать их жизни. Почему он отступил? Мешали люди? Быть может. Страх быть побеждённым? Однозначно нет! Ещё утром Джен был уверен, что справится с ним в поединке, но бой с Тао заставил усомниться. Да, он одолел этого демона, но тот был слабее… он пытался побороть жан-ши фехтованием и пойдя в размен, воин смог за счет мастерства его переиграть. Но тот с косой сражался не умением. Он был слишком быстр и силен… Джен попытался выбросить сомнения, убеждая что опыт поможет ему вновь. Демон, даром что худой, манерой боя был похож на деревенщину, что рассчитывает на свою мощь.
«Знаем таких, – думал Джен, – и били. Справимся и в этот раз»
Когда уже окончательно стемнело, уставшая лошадь начала сбавлять темп. Беглецы также успокоились, зная, что преследователи тоже устанут. Когда дыхание выровнялось, а разум очистился, Фэню заговорила:
– Теперь ты видишь? Мы должны бежать ото всех. Мы оба в изгнании, жан-ши. Нам другой дороги нет.
– Но куда? Как дальше жить? – сидя позади неё, Джен обнял её крепче, стараясь заглушить отчаяние, рожденное неизвестностью в объятиях с любимой. – Что ты видела кроме своего двора? Что видел я кроме войны? Какой у нас может быть выбор, если весь выбор – иллюзия?
– Мир диктует нам свои законы, и выбирая между предложенными путями… мы оказываемся в ловушке. Лишь отринув это предложение, мы сможем стать свободными, мы престанем быть рабами судьбы, которая говорит нам, что мы не можем быть вместе! Я знаю, что мы смогли бы выжить в этом мире… но я знаю, что есть и лучший мир. Жрица поведала мне одну легенду. О храме высоко в горах. В наших горах, к которым нас ведет эта дорога. Это забытый храм, в котором могут найти покой истинно влюбленные друг в друга души. Если мы найдем его, никто не сможет между нами встать.
– Ты правда веришь в эти небылицы? – Джен и сам хотел поверить в прекрасную сказку о вечном счастье.
– Всем сердцем, любимый. А ты?
Джен не ответил, лишь прижался губами к шее Фэню. Пусть так. Любимая верит в эту сказку, а он будет верить в то, что где-то в горах есть место где никто их не найдет. Где они смогут оставить мирскую суету хотя бы на время… пока их не перестанут искать. А там найти свое место в жизни, рухнув с небес наземь – из богатой клетки в жестокую свободу… но свою.
VIII
Свет луны прорывался сквозь бамбук, падая на землю изорванным на серебряные нити полотном. Нити двигались, словно их дергал кукловод, но пока не было видно кукол, что подчинялись его воле. Они лишь сходились вместе, горячими телами, закованными в холодное железо и холодными телами, хранившие обжигающий огонь внутри. Луна смеялась в предвкушении от представления. Светясь от радости, она игралась судьбами живых и мертвых, сверху ей было не слышно плача, криков ярости и боли.