Все, что ни делается – к лучшему.
К воде приблизились трое: Учитель, Большаков и Лидия. Но так, что «старшак», державший в руках круглобокий глиняный сосуд, стоял все же чуть-чуть впереди, тем самым показывая, что основная заслуга в произошедшем принадлежит именно ему. Жаден был Учитель до милости Великой Матери. И хотя регламент мероприятия не оглашался, вне всякого сомнения, первым действием должно было стать возвышение Гоа…
Но нет, Тим ошибся. Сначала был ужин. Тело Борзого поднесли к краю помоста, раскачали и бросили в воду без всякого пиетета, как мешок с компостом. Не успела гладь успокоиться, а носильщики вернуться на свои места, как вода забурлила, а потом на поверхность всплыло то немногое, что осталось от шпиона Великой Матери.
Вроде все на этом, но нет. На воде вздулся пузырь, а когда он лопнул, над помостом прокатилась искрящаяся волна. Тим не успел – да и не смог бы - отшатнуться. Впрочем, он ничего не почувствовал. В отличие от остальных сектантов. Те радостно восприняли Дар повелительницы – чем бы он ни был. Особенно лучился Учитель – такое впечатление, будто ему перепало нечто превосходившее его ожидания.
Ну а потом, собственно, наступила его очередь.
- Великая Матерь!- крикнул он с придыханием.- Сегодня свершится то, чего мы с нетерпением ждали не один день, а некоторые из нас и не один год. Сегодня – день торжества справедливости, день великих перемен. Мы все перед тобой в долгу. Мы получили от тебя больше, чем смогли дать сами. И сегодня мы дадим тебе то, что принадлежит тебе по праву. Это знаменательный день! Сегодня наша Госпожа станет безусловной владычицей Полигона. Возрадуемся же, братья!
Дружный – а главное, искренний – гвалт прокатился над островом. Лидия радовалась вместе со всеми, и только Тим стоял непричастно, плотно сжав зубы. Но никто не обращал на него внимания.
- Жаль, что твои враги не могут стать свидетелями твоего торжества, ибо все они мертвы. Все, кроме одного! Но сегодня и ему придется покинуть Полигон, так как порвется последняя нить, связывавшая его с этим миром. И наступит время Великой Матери!- заорал он в исступлении.- Время всемогущей Гоа!!!
Под радостные вопли сектантов появилось болотное чудовище. С тех пор как Тим видел его в последний раз, краше оно не стало. Большакова передернуло от смеси страха и отвращения. Руки чесались схватить лук и выпустить стрелу в уставившийся на него большой глаз. Да что толку? Вряд ли обычная стрела сможет покончить с Великой Матерью – легендарным чудовищем Полигона и без пяти минут его Хозяйкой. Тут и спрятанный в колчане кинжал будет бессилен. Почему-то Тим в этом не сомневался. Неспроста же помалкивал Доброжелатель, в данный момент терявший бразды правления на Полигоне. Похоже, жидковат он был против Гоа. А значит, не всемогущ. Но даже если и предположить, что кинжал сработает, и тварь сдохнет, что будет потом с Большаковым? Сектанты попросту разорвут его на части голыми руками, потому что со смертью Гоа исчезнет единственная возможность пережить Перезагрузку.
Они ему этого не простят.
Поэтому и не оставалось Тиму ничего иного, как наблюдать за тем, как Учитель протягивает Великой Матери сосуд. Наверное, в нем было то самое зелье на основе содержимого яйца Аркосарха, о котором однажды говорил Учитель. Одна из шей выгнулась, в нетерпении подалась вперед, лязгнули зубы, принимая дар и едва не оттяпав вместе с ним руки сектанта. Большаков видел, как проглоченный сосуд заскользило вниз по пищеводу. Честно сказать, несколько иначе он представлял себе считывание информации с «флешки». Все оказалось одновременно проще и сложнее: информацию, оказывается, можно было проглотить, правда, замутив сперва из нее какое-то зелье. Тварь довольно заурчала и погрузилась в пучину.
Вот и все. Оставалось только присягнуть новой повелительнице, а потом облобызать новых братьев и сестер.
Водная гладь взорвалась океаном брызг, разлетевшихся во все стороны. Стоявшую на помосте толпу окатило зловонным душем. На поверхность снова вырвалась туша Великой Матери. Ее трясло, словно в лихорадке, большие глаза бешено вращались, покрывшись сеткой капилляров, шеи раскачивались из стороны в сторону, клацая зубами. А потом болото огласил многоголосый вопль боли, сбивший с ног сектантов. Тимофея и Лидию невидимая волна почему-то не задела. Так они и стояли, ошарашенно поглядывая то на корчившуюся в судорогах Гоа, то на ползавших и не в состоянии подняться с помоста сектантов. То, что им неслабо досталось, было видно с первого взгляда. Похоже, они разделили часть боли, которую испытывала Великая Матерь. Они морщились и стонали, из их ушей и носов текла кровь. Но хуже всех выглядел Учитель. Татуировки на его теле горели огнем, и это доставляло ему ни с чем несравнимую боль. Он скрежетал зубами и, не в силах сдерживаться, ревел, как раненый зверь. Его затуманенный взгляд шарил по сторонам, пока не наткнулся на корчившуюся Каргу. Взгляд был достаточно красноречив: он винил в произошедшем тетку, допустившую ошибку в приготовлении зелья.