Вой вырвался наружу, и среди останков костяка Тим заметил обнаженное, скрюченное тело старухи с мокрыми косматыми патлами, облепившими ее лицо.
Ворска, сестра Раски.
Она дрожала всем телом, выла и пыталась подняться, но ей не хватало сил.
Сжимая в руке тесак, Тим встал с земли и приблизился к ведьме. Увидев его, Ворска заткнулась. Теперь она сверлила взглядом ненавистного врага и натужно сопела.
- Думаешь, ты победил?- спросила она. Голос у нее был глухой, сиплый, как у астматика, каркающий.- Не-ет… Нет! Меня нельзя убить. Два раза взойдет солнце, и я вернусь. Так было. И так будет всегда. А ты… Тебя я заберу с собой.
Она замолчала. И в тот же миг Тимофей почувствовал ни с чем несравнимую боль, вспыхнувшую в тысяче местах одновременно. Сначала подкосились ноги, и он рухнул на колени. Потом завалился на бок и принялся кататься по земле, оглашая окрестности диким ревом.
Боль была внутренней, и чтобы добраться до нее, нужно было содрать с себя кожу. Большакову безумно захотелось это сделать, и он не мог сопротивляться этому желанию. Но прочный доспех не дал свершиться безумию. Ногти скользили по прочной поверхности синтетических платин, не оставляя на них ни малейших следов.
Ворска сначала просто довольно улыбалась, потом начала смеяться. Дуэт – крик боли и хохот безумия – не просто разлетелся по болоту – он наполнил весь мир и звучал теперь даже в самых его отдаленных уголках. А мир затаился в напряжении, натянутом, как струна, готовая порваться. И никто не мог с уверенностью сказать, что произойдет, если – когда – она лопнет.
Тиму было больно. И обидно. Обидно проиграть в тот момент, когда до цели оставался всего лишь маленький шажок. Обидно проиграть безобразной крикливой старухе, да, ведьме, но лишившейся большей части своей силы. И даже смерть его огорчала гораздо меньше, нежели тот факт, что он исчезнет навсегда, а ОНА вернется после Перезагрузки.
И вот последнего он никак не мог допустить. Поэтому, превозмогая боль, он потянулся скрюченными пальцами к Ворске, схватил ее за тощую шею, обтянутую дряблой кожей, и принялся душить.
Но и ведьма не осталась в долгу. Ее корявые пальцы тоже сомкнулись на горле Большакова и надавили на кадык. При этом Ворска продолжала смеяться, хотя уже не так громко. А через минуту, когда перед глазами поплыли разноцветные круги, Тим понял, что старуха снова берет верх. Он же теряет силы и медленно умирает. Его пальцы разжались, ее же, напротив, сомкнулись еще сильнее. Тим попытался оторвать их от себя, но быстро понял, что легче разогнуть подкову, нежели освободиться от стальной хватки ведьмы. И тогда его рука потянулась за спину, нащупала сначала колчан, а потом и рукоять кинжала. Еще через несколько секунд клинок пронзил бок Ворски. Ее безумный смех резко оборвался, а потом болота огласил протяжный, резонирующий, нечеловеческий вой. Тим вырвал кинжал и снова загнал его в бок. Потом еще раз и еще.
Старуха продолжала выть.
Правда пальцы на горле Большакова разжались, и он постарался отстраниться от ведьмы. Но встать не смог – вой старухи не только резал слух, но и отнимал у Тима последние силы. И тогда он выхватил пистоль и выстрелил Ворске в лицо. Голова взорвалась переспевшей тыквой, смех резко смолк, тело дернулось несколько раз и, наконец, замерло.
Все…
Больше всего на свете Большакову хотелось расслабиться и упасть на землю, отдышаться. Но тело ведьмы начало разлагаться на глазах, и Большакову пришлось отползти в сторону, подальше от растекающейся лужи, в которой растворялись даже кости. Впрочем, вскоре едкая субстанция впиталась в землю, исчезнув без следа, а на месте смерти болотной ведьмы остался лежать…
…идентификатор.
Тим пополз назад, взял прибор в руки. Да, это он и есть, идентификатор. Последний на Полигоне. Билет в другой мир. Спасение. Жизнь.
Как там дальше?
Тим припомнил, как это делали другие – Наталья, Эдик, Алиса. Он поднес гаджет к запястью…
…и в этот момент раздался приглушенный стон.
Тим отчаянно завертел головой, и его взгляд замер на «подарке» Учителя. С позиции, в которой находился Большаков, теперь было видно, что это клетка. И внутри нее кто-то шевелится.
Сунув идентификатор в удобный кармашек на груди, Тим осторожно приблизился к клетке. С Учителя станется – приготовить прощальный сюрприз. Тимофей медленно стащил циновку, и теперь отчетливо видел скрючившееся за прочными деревянными прутьями тело.
Тело Лиды.
Гамма чувств нахлынула на Большакова. Радость – ведь он считал, что она погибла вместе с остальными, пойдя на корм Великой Матери. Настороженность – как так могло случиться, что выжила лишь одна она? Почему Учитель ее пощадил? Что она делала в клетке? Сюрприз? Какого рода? И, наконец, сожаление – идентификатор был один, а значит…