В тот раз я смогла вернуться из серого унылого безвременья собственного умирания. Но нового аборта, как понимала – не переживу … С трудом сейчас переживаю очередную систему с лечебной капельницей и глюкозой.
Задумываюсь о Смысле Жизни Всех Беременных Женщин…
Зачем – то в палату приходит уверенная дама, психолог. Чего же она цепляется к окружающим? Чего она хочет от меня? Зачем переходит ко мне? Присаживается рядом, ко мне на кровать?
Ведь объяснила же психологу честно:
- Все плохо, все скверно. Очень боюсь рожать …
- Не договариваю, но вспоминаю, как в прошлый мой
телефонный звонок, муж выругал на меня все свои обычные ругательные и остальные матерные слова. Они закончились. Все его слова...
Я слушала. Последние пару минут, муж вместе с избытком чувств, плевался в телефонную трубку, пока не закончились все деньги на счете.
Возможно, это села батарея его телефона … А стук, последний стук? Не выкинул ли он свой телефон под кровать?
Психолог не понимает… Боюсь, что никто, кроме женщин так же, как я плохо переносящих гинекологию и роды не поймет, какое испытание, какие пытки болью готовят акушеры для рожениц.
Как любят они терпеливых женщин, либо гинекологически бесчувственных, как насмехаются над теми, кто боится боли и их, пытающих или питающихся болями рожениц - женщин?
Как называют многочасовое терзание болью – “физиологическим процессом”.
И вдохновенно рассказывают о роженице, что сбежала из роддома, точнее от них. И спряталась в старом подвале, среди мусора и цементных глыб.
Акущеры называли это состояние психиатрическими словами. И знали, что у женщин бывает “ предродовой психоз”. Или сдвиг…
Я ничего не рассказывала Психологине. И что же она снова и так внимательно приближается с каверзными вопросами именно ко мне?
И в наилучших традициях Оперативной работы, я, не прощаясь, обставила секретностью свой уход. Ушла через служебный выход, из больницы, в одном халате.
Было лето. Купила по дороге сосисок. Сумела, не стошнившись ни разу, сварить их. И муж, и дочь, мне были рады. Я вновь обрела свое место в семье...
- А вот это надо попробовать, - сказал Муж в лучших традициях мультфильма “Фильм, фильм, фильм''…
Он выслушал меня и мои размышления. Он что - то для себя уже решил.
Вернулась в больницу. Нашла анестезиолога. И говорила ему о своих страхах.
– Ты ни о чем конкретном не говори, - меня инструктировал Муж. Я и не говорила ...
И говорила только о том, как была измучена [ раздавлена?] первыми родами.
– И сумму определенную не обещай. – Звучал внутри меня Голос Мужа. – Я повторяла следом:” Мы постараемся остаться полезными”...
И неожиданно оказывалась понятой. Анестезиолог роддома, мужчина средних лет, смотрел почти отечески, во всяком случае добродушно. При разговоре о будущих деньгах, о сумме, что ему передадим, никаких неприличных страхов у меня не находил.
И отзывал ретивого психолога с его заботами, психологическими картами, другими проверками.
Теперь забудь о нем до родов, - приказывал мне Муж. - Я сам говорить с ним буду, когда срок придет. Мы шли на оперативную работу.
Я помню, как уменьшалась куча песка, при обсуждении. За ней, за большой кучей песка, за грудой мусора, сидели всей опергруппой в засаде.
То схемы на куче песка, на ней рисовали, то просто расшвыривали ногами, если оперативная ситуация не складывалась с оперативной обстановкой...
В конце – концов мне разрешили взять ребенка и приказали идти есть мороженое в “Баскин Робинс''.
Успели с дочерью дойти, успели взять чаю. За нами приехали.
Чай оставался на столике. Нас загрузили в машину.
Ребенок торопливо долизывал мороженое. Поехали почему – то домой. Сегодня что – то не срослось… А пузо росло … и выползало, вылезало на нос...
Я помню, как паковали меня в микрофон для прослушивания. И помню, как шумно вздыхал ''Митрич'', упаковывая в “сбрую’’, прилаживая на заметно набрякшей, приподнявшейся и каждый день увеличивающейся груди, шнур от микрофона. Мы шли к судебным исполнителям.
Отдел оперативного розыска погиб чуть позже, потому что стал расформирован. И я никогда уже не пойму, вздыхал он отчего, романтичный и увлеченный оперработой майор спецрозыска, солидный, средних лет мужчина...
Мы шли работать по возможным взяткам среди судебных исполнителей.