- Поможешь? – холодным тоном произнес Марк. – Я сегодня дико устал. Эрнандос на протяжении 3х часов «подбадривал» нас растущими показателями и просил немножко подождать. Сказал, что решение о новой должности мы узнаем в ближайшее время. Я думаю, Свонг лишится рассудка, когда Эрнандос назначит меня на эту должность. – Марк скривился в ехидной улыбке. – Да, жаль этого старого пройдоху, хотя когда-то мы…
- МАРК, ты слышал, что я тебе сказала? – испуганно выкрикнула Моника.
- Да. Мы сделаем это, когда оба будем готовы. – холодно произнес он. – И, если тебе потребуются годы- я готов ждать. Я люблю тебя. Этого никто не отнимет.
От этих слов по всему ее телу пробежали мурашки. Она не смогла найти слов, чтобы описать свой страх и поэтому просто промолчала. Раз Марк готов ждать, может он и вовсе «переболеет» этой идеей и оставит ее в покое. Вечер они провели в тишине, перекинувшись парочкой фраз о том, как Беккит Рейнольдс наготовила кучу обедов и не успела их отвезти клиентам, потому что группа туристов решила посетить ее заведение в количестве 43 человек. Моника помогала иногда Бекит с обедами и сегодня в том числе, но даже вдвоем они смогли развести только половину.
Ночь казалось нескончаемой, Моника не могла уснуть, у нее в голове постоянно крутились слова Марка: «Я хочу усыновить ребенка» … «У тебя будет время подготовиться» … «Я готов ждать». Она начала чувствовать вину за то, что не может разделить с Марком ту радость, которую приносит ему мысль об усыновлении. Вспоминая первые месяцы после смерти сына, она невольно закрыла рот рукой, чтобы не закричать от боли. Боль от утраты ребенка. Но кажется, что тогда она потеряла не только сына, но и мужа. Марк стал замкнутым, они могли не разговаривать неделями. Он постоянно пропадал в гараже или на работе. А все ее попытки заговорить с ним, заканчивались его молчанием и пустым взглядом. Она дала мужу время прийти в себя, дни тянулись настолько медленно, что иногда, казалось, будто время и вовсе остановилось. И теперь в этом вечном молчании они буду доживать свой век.
Но время шло, и Марк сам стал заводить разговор, сначала это были рассказы о занозе Свонге, потом о планах на лето и домике на Вермилион-Лейкс. Спустя 4 месяца в их жизнь вернулся секс, близость, улыбки. Все стало налаживаться. До того самого разговора об усыновлении.
На часах 6:32. – скоро прозвенит будильник Марка. – заметила Моника. – пора вставать, все равно не смогу уснуть. Голова просто пухнет от мыслей.
Она встала с кровати закуталась в свой шелковый халат, на котором до сих пор осталось пятно от гелевой ручки Барта, когда он решил проверить зубами на сколько прочно сидит колпачок. И спустилась на кухню, чтобы приготовить свежую арабику. «Торонто стар» аккуратно лежал рядом с почтовым ящиком. Соседский мальчишка, подрабатывающий на разносе газет, любил вставать ранним утром, что бы не спеша раскидать свежие выпуски «Торонто» по ящикам жителей Маскрэт стрит.
Маскрэт была поистине удивительно-прекрасной канадской улицей, по обе стороны дороги расположились ничем неприметные домики жильцов Банффа, не приметными они были по одной причине: выезжая из -за поворота с Волчьей улицы открывался необычайно захватывающий вид – скалистые горы возвышались над Маскрэт, так будто они хотели огородить жителей Банффа от всего остального мира. А дорога, разделяющая левых и правых жителей Маскрэта стремилась вверх к скалам и казалось что она может привести прямиком в небо, если разогнать свою старенькую машину до предела. Проезжающие мимо зеваки часто останавливались поглазеть на необычайную красоту заснеженных скалистых гор, наверное, поэтому кафе Р-Рокет пользовалось большим спросом, как у туристов так и у местных жителей. По дороге ведущей в небо это было единственное кафе в радиусе нескольких миль. Здесь можно было отведать вкуснейший свежий кофе и насладиться картофельной запеканкой, рецепт которой Бекит Рейнольдс унаследовала от своей покойной тетки.