С самим графом мы видимся только за обедом. Он всё время где-то пропадает. Я, даже будучи невестой, не вижу смысла спрашивать его куда он ездит и что делает. Мне попросту это неинтересно. Да и ему неинтересно посвящать меня в подробности. При матушке графа мы делаем вид, что знаем о распорядке дня друг друга и нам интересно слушать подробности встреч или прогулок.
Подслушав разговор графа с командором, я поняла, что он хочет устроить нам встречу. Честно, у меня внутри всё перевернулось. Увидеть снова тебя, наших детей. Посмотреть, как они изменились за это время, как выросли, — это великое благо.
Граф говорил устало, что не может видеть, как меня не радует ничего. Говорил, что не может держать всё то, что накопилось внутри. Говорил, что не может больше врать матушке и себе. Говорил, что его чувства ко мне обусловлены лишь долгом и он не может от него отступиться. Мне стало жаль графа, когда я увидела, как он сидит сгорбившись, закрыв лицо руками. Мне захотелось как-то помочь ему. Не знаю, что бы я сделала, если бы он не заметил меня. Он даже не удивился. Улыбнувшись, граф впустил меня внутрь. Взял мои руки в свои и сказал, что обязательно придумает, как всё устроить. Сказал, что понимает все мои чувства и принимает их. Но вмешиваться не будет, пока я сама не попрошу. Я поблагодарила графа, и он оставил меня одну.
Пишу чуть позже. Мне рассказали ужасную ложь о тебе. О том, что ты, Элайджа, издевался над нашим сыном. Ненавижу ложь и гнушаюсь ею. Разве будет сын, над которым совершил такие злодеяния отец, с таким теплом относиться к нему? Разве может он говорить ему добрые слова и обнимать? Разве может находиться рядом?
Может быть я другая. Может просто плохо понимаю природу мужчин. Но я, никогда в жизни, не приближусь больше к тому, кто хоть раз делал мне больно. Кто даже мысль посмел допустить об этом. Думаю, что Марс тоже бы так сделал. Ещё думаю, что совсем плохо его знаю. Особенно я поняла это за все месяцы разлуки. Даже не знаю, что ему подарить на Рождество. Я ужасная мать, видит Господь. Вместо того чтобы учить музыке, живописи, фехтованию, нужно было спросить чего хочет он. Наверняка Марс бы выбрал что-то по душе. А я, выросшая без права выбора, насильно заставила делать то, что он не хочет. Потому что так подобает наследнику. Он должен уметь всё, чтобы не опозорить род.
Какая досада. Едва родившись, я успела опозорить отца и весь наш род. Я должна была быть мальчиком. Карлом или... странное такое имя. Отец говорил, что оно из варварской холодной страны. Я вспомнила! Константин. Мне даже прочесть его трудно, не то, что сказать вслух. Так вот. Насчёт наследника.
Я должна была быть мальчиком. Но всё вышло не так, как планировалось. Родилась я и тогда всё перевернулось с ног на голову. Гадали, что же делать. При дворе говорили, что девочке не быть наследницей. Так не положено. И отец был с ними согласен, но у него не оставалось выбора. Матушка моя не смогла выносить больше ни одного ребёнка, а жениться повторно он не мог. Церковь была против. Поэтому отец решил, что наследницей буду я. Девочка. Позор. А теперь ещё и мятежница и вдова. Удивительно, как меня не упрятали в келью. Я натворила достаточно, чтобы оказаться там.
Но, видимо, моё положение играет особую роль. Как же ты говорил... Ценный экземпляр. Не будет меня и всё рухнет в одно мгновение. Теперь-то, когда все думают, что ты и дети мертвы, у них нет никакого иного выхода, как оставить меня наследницей и выдать замуж ещё раз.
Они не учли один маленький нюанс - у графа уже есть дама сердца и это не я. Мне удалось увидеть её мельком на балу. На самом деле, было трудно не заметить. В то время, как все скрывали свои волосы под накрахмаленными париками, она ходила с прической, заплетённой на английский манер. Её рыжие волосы отливали золотом в тусклом свете свечей. У графа хороший вкус.
Матушка графа считает это блудом. Говорит, что он должен взяться за голову. И, насколько я понимаю, она считает, что наши с тобой дети могут быть живы. А значит граф должен их найти и взять под своё крыло. И говорит она это так спокойно, что у меня холодок по телу пробегает. Матушка графа уже считает моих детей своими. У неё есть хитроумно выстроенный план, как через них добраться к трону. Она хочет сделать их наследниками, а графа регентом. Меня же оставить просто матерью. Кто бы мог подумать, что такая добродушная, на первый взгляд, женщина, может скрывать под маской столько гнили. Я понимаю, насколько привлекательно могут сверкать драгоценные камни в королевской тиаре. Но сверкание это обманчиво и греховно. Элайджа, душа моя, ты сам видишь скольких оно сгубило. В том числе нас с тобой.