Пока мы шли в тренерскую, я все представлял, как сижу в кресле типа стоматологического на какой-то секретный базе, опутанный проводами, и в окружении медиков. Но лица у этих врачей - как у моих бывших сослуживцев. У меня выкачивают кровь, чтобы выделить из нее зловредные бактерии и начинить ими бомбы.
- Только едина условие - когда снимаете у нас, носите это, - Европеец, действительно, интеллигентно и по особому мелодично выговаривал слова.
Он отошел к вешалкам, на которых висели образцы одежды с логотипом команды, снял пуховик и шапочку и протянул их мне.
- Подарок. Рекламна интеграциа, - Европеец расхохотался. - И мне не будет студено глядем да Вас. Нешно мне подсказывает, что наше сотрудничество буде шире... Осторожно, да не заденте рыбку.
Атташе вывел прямо к скамейке запасных. К нам сразу подлетел Тренер. Он резко затормозил, и ледовая крошка из-под лезвий попала точно на лицо и шляпу Атташе
- Чем ты их так накачал? - Тренер пожал руку мне, потом начал заботливо щелчками сбивать кусочки льда со шляпы Атташе. - Это хоккей, брат.
- Команда хоккуевая, - сказал Атташе, бережно выговаривая слога.
- Была хоккуевая, а теперь хоккейева... Он поставил на то, что мы проиграем,- объяснил мне Тренер, безмятежно улыбаясь. - А мы выиграли! У фаворита! Которому, правда, уже ничего не надо, и главный тренер у них - большой козел, я работал с ним. Но они должны делать нас на одной ноге! У нас игры были чуть ли не каждый день плюс тренировки. Ты пацанов своим боксом так накачал, так завел, что мы даже нижними звеньями забивали!
- Что-то жмет безжалостно. Все жмет и жмет, - совсем по-детски сказал Атташе отходя и хлопнул Тренера по плечу. - Пойдем, тебе задание есть.
- Все отскоки наши, - Тренер обернулся ко мнею. Он оставался на льду и его катил Атташе, протянув руку через бортик. - Нам все штанги обстучали. У нас какие-то подледные шайбы заходили! Это хоккей!
- Ты определился с монастырем? У буддистов есть, - крикнул я Атташе в спину. - Просветляет и кровь очищает.
- Церкви Сатаны, - крикнул Атташе, не оборачиваясь. - Ставлю на то, что там можно хорошо оторваться.
Подъехал Никита. Было видно, что он все еще в возвышенном и рассредоточенном состоянии. Стоять ему было удобно опираясь на клюшку и прижавшись к борту.
- Радовались победе?
- Опасно стоим, отскочит... Да, что хотел! Можно я маме скажу, что вчера с Вами долго тренировались, и я остался ночевать во Дворце.
- Опоздал, она мне уже звонила. Позвони, она психует.
- Она спросит, где я, и примчится.
- Ладно, давай я. Иди тренируйся, - важно сказал я.
Я набрал номер телефона и, пропустив первую встревоженный тираду Аристократы, многозначительно произнес:
- Все хорошо. Не волнуйтесь. Он со мной... Здоров как бык. Тренируется.
Судя по шуму, доносящемуся из трубки, Аристократы была за рулем.
- Если Вы едете в Ледовый Дворец, - внушительно продолжил я. - То не думаю, что это хорошая идея. Мужской коллектив. Готов биться об заклад, что мгновенно засмеют.
Страшный удар выбил камеру из руки.
- Он со мной, не волнуйтесь, Не за что. Работа такая, - проговорил я, не особенно слушая слова Аристократы, и только потом решился посмотреть на камеру.
Камера лежала на полу, объектив был свернут на бок.
Пока я нашел закоулок с каким-то выступом под лампой, пока осторожно выкрутил объектив, пока осторожно тряс его и разглядывал, тренировка закончилась и все разошлись. Неожиданно выключили свет. Лампочка, под которой стоял я осталась горела, но арена, откуда пришел я и дальше по коридору было темно.
Я осторожно опустил в карманы пуховика фотоаппарат и камеру, и пошел в темноту коридора. Я шел и думал, что надо было в разговоре с Аристократы побольше напустить мистического тумана. Когда у нее пройдет весеннее обострение, она, чего доброго, может потребовать деньги назад. Но все деньги только что рухнули на пол и лежат двумя обломками в карманах. Еще я думал, что надо провести как можно больше тренировок с Никитой.
Шел я долго и должен был давно добраться до какого-то выхода. Но выхода не было. Мне показалось, что уже час брожу по кругу. Я машинально сунул руку в карман, чтобы подсветить окружающее пространство телефоном. Вместо телефона рука нащупала какой-то мусор. Это был талисман. Такой же, как дал мне Атташе. Видимо, он уже лежал в кармане пуховика, когда Европеец вручал его. И этот талисман отправился в мусорный бак, а я по новой ощупал все карманы, понимая, что выскочил из дому с камерой, но без телефона.
Пройдя еще немного я вышел на фотографии игроков молодежки и снова остановился перед ними. Фотографии занимали всю стену, но внимание неизменно привлекала большая группа слева. Что-то неуловимое объединяло парней на них. Дело было не в спокойной уверенности, с какой они смотрели с фотографий. Было в них что-то другое, что выделило их даже в толпе на улице. Как бы выделялись бы в людской толпе эльфы. Или орки , или гномы… Хотя нет, не орки и не гномы. Я не большой знаток в мужской красоте, но эти лица были по особому пропорциональны. Эти парни не были родственниками, не были людьми одной расы, но какая-то неведомая сила сделала их похожими, а потом свела вместе в одной команде.
Я пошел дальше, удивляясь, какой все-таки затхлый воздух вокруг, и, как мне показалось, сделал еще один круг. Вот - большой мусорный бак на колесиках, куда я выбросил амулет, а вот и фотографии игроков молодежки. Да, какая-то неведомая сила сделала их похожими, а потом свела вместе в одной команде. Может быть зловещая и коварная сила.
Я вернулся к мусорному баку и, чертыхаясь, достал из него амулет. И, надо же такому случится, пока лез в бак, заметил след, накатанный его колесиками. Я пошел по нему и вышел к высоким воротам, который закрывал темный полог. Я дернул за ручку калитки в воротах так, что вырвал скобу висячего замка, и вышел наружу. Стоял не солнечный, но светлый весенний день. От утреннего мороза не осталось и следа. Зазвонила сигнализация, но мне было наплевать. Я развернулся к камере наружного наблюдения, показал свою морду, помахал бейджиком "Пресса" и пошел прочь.