Илья
–Доброй ночи, моя послушная девочка,- она громко сглатывает, – Сегодня ты будешь спать одна, надо многое обдумать, но после, мы будем засыпать вместе.
Я возвращаюсь к себе в комнату, возбужденный, но морально удовлетворенный своей победой. Ден со мной не разговаривает, лежит в наушниках и смотрит в потолок, я бью его по плечу и тот, вынимает один наружу.
–Иди в душ, передерни, больно напряженный лежишь.
Мы с Егором заливаемся дружеским смехом, а Ден отворачивается к стене и бубнит про себя.
–Ден, ну влюбился я, что поделаешь, с первого проникновения понял, что она та самая.
Егор снова не сдерживает смех, Ден больше тоже не сопротивляется и мы пожимаем с ним руки.
– Ты аккуратнее, Илюх, помни свои корни, помни кто тебя до этого места довел.
Я сжал челюсть, верно, мой друг. Пусть, порой я бываю жестким, местами грубым и невыносимым, но я бы не позволил себе совершить самосуд над несовершенно летними детьми. Они искали легких денег, пытались толкать дурь , после подсели и все употребляли сами, кому это понравится? Никому. Их сразу же накрыли и порезали, а я в этот момент оказался не в то время, не в том месте. Моя девушка, Анна, попросила съездить забрать старый велосипед в гараже её отца, но я наткнулся на наряд, доказать что-то было невозможно. Я никто, без родственников, без денег, скитался по улице в поисках заработка, развития, на меня быстро всё повесили, и лишь психолог понимал, какое это идеальное раскрытие преступления, поэтому и отправил меня сюда, а не в тюрьму. Да все понимали, что я невиновен, но всё делается к лучшему, я привык жить с тем, что за моими плечами лежит вымышленное убийство четверых детей.
Позже, дошли слухи, что мой кореш и девушка поженились, им нужно было убрать меня с дороги, и она попросила отца, местного бандита, очистить им путь в будущее. Как говориться горько! С нами тут общаются психологи, учат милосердию и прощению, но я до сих пор желаю отомстить им, возможно именно поэтому я до сих пор еще здесь.
Эта еще, невыносимая новенькая, я уже забыл, что такое целовать женские губы, и забыл какое удовольствие это тоже может приносить, если тебе нравится человек, теперь хожу за ней, как озабоченный, только и думаю о том, как впиться поцелуем, списывая на заключенный договор между нами, хотя давно уже понятно, я подсел на неё тяжелее, чем на никотин. «Ты будешь моим первым», до сих пор слышу этот шепот и мурашки бегут по коже. Я же знаю, лгунья, почему же так испугался проверить это? Наверное боялся, что это будет неправдой.
Не могу представить, если бы я не совладал со своей гордостью, и оставил бы её там, одну, на растерзание этим голодным, как она сказала, животным… Она бы действительно выпилилась сегодня, и я бы себе этого не простил. Катрина утихомирила мою гордость, а я совладал с её непокорностью. С этой мыслью, я засыпаю
Катрина
Меня вытаскивают из кровати, в одной лишь пижаме и тащат по коридору в подвал. Испытания этой колонии закончатся уже или нет, в этот раз меня несут охранники. Я пытаюсь закричать имя «Илья», он же тут, рядом, в соседней комнате, моё спасение, и давно ли я начала думать о помощи посторонних.. К лицу прислоняют едкую тряпку, я теряю сознание, когда пробуждаюсь то ногтями ухватываюсь за стены, но они все лакированные, и лишь проскальзываю по ним. Как и всегда меня скидывают на пол, рядом со старыми грязными матрасами. Оцениваю обстановку, их пятеро, при лучшем раскладе я их завалю, при худшем, они попытаются изнасиловать меня?
Злобный рык вырывается из меня, и я бегу им на встречу, но меня обездвижил удар шокером, разряд намного сильнее, чем обычно, колени подкосились и я упала снова.
–Как тебе местный посвят? Хорошо разработали твои дырочки, мы надеюсь успеем по быстренькому залететь пометить тебя тоже? - говорит один из них.
–Вы ублюдки! Вам крышка! Мой отец, он закопает вас заживо!
Гортанный смех оглушил меня.
–Твой отец и дал нам добро, он сказал, что у него крайне непослушная дочь.
Мой отец? Что? И выходит мужчина, со шрамом на лице, еще свежим, я понимаю, что этот тот, на кого я вылила горячий чай. Он жадно поправляет брюки и идет ко мне.
–Простите мужики, я обязан сделать это первым.
Я снова срываюсь ему навстречу, он вырубает меня кастетом, и добивает шокером. Уже в неестественной позе, скрюченная от боли, и со слезами я извиваюсь на этом пыльном матрасе, а эта свиноматка нависает надо мной сверху. За все восемнадцать лет, я не сталкивалась с таким извращенным жестоким миром, как за три дня пребывания тут. Ясно чему так яростно пытался научить мой отец. Он был уверен, что мой образ жизни приведет меня к этому, что изо дня в день меня будут насиловать и унижать толпы мужчин и я не в силах буду избежать этого. Ведь проводя много времени в клубах, напиваясь до чертиков, ты сама подаешь себя на блюдце всем, кто может без разрешения брать тебя. Лежа здесь, я испытываю отвращение к себе, к своим загульным выходным, к травке от которой забиваешь на все происходящее, от бесконечного алкоголя, и бегства от самой себя. Ведь та, та настоящая Катрина, сидела вчера съеженная калачиком и заливалась слезами от обиды, в объятьях Хищника и была счастлива.