Ксана округлила глаза.
– Вон оно как. И Ломоносов это связал с другими наблюдениями, понял, что узник из рода Романовых?
– Думаю так-с.
С минуту они молчали.
– Иван много чего может, когда разозлён, больше чем мы с тобой. В Шлиссельбурге он мог и крепость всю разрушить, да вот только его что-то останавливало, не давало… в нем будто медведь, но не использующий силу свою. Ему предстоит научиться владеть своими возможностями.
– Думаю, я знаю, почему он еще не пользовался всей своей силой, даже когда был разозлен.
– И почему же?
– Разве ты не знал, что магией разрушать можно лишь только тогда, когда ты готов навредить? Умения созидать и уничтожать… в какой-то мере все этим владеют, но природа этих умений разная. Иван себе просто не может позволить разрушить, понимаешь?
Василий задумался и вспомнил то, как Иван даже насекомых боялся раздавить.
– Знаешь, я с тобой согласен.
Вдруг, Багрик навострил уши.
– Что такое, Багрик?
Шишок в обыкновенной для себя манере, смотрел куда-то в даль, но глаза его расширились.
– Василий, твой сокол прилетел! – с опаской пропищал шишок слыша, что с птицей не все ладно.
Мирович сорвался с места и помчался к выходу.
Он почувствовал душевную боль, сердце его сжалось, когда увидел своего друга, летящего к норе. Он видел, что Ирик летел медленнее обычного, движения были рваные. Почему он вернулся? Ведь Василий четко его отправил в Тобольск! Что с ним произошло?
Когда хищная птица приземлилась, то Мирович почувствовал присутствие чьей-то инородной магии, такой, какой не было ни у Ивана, ни у шишоков, ни у Ксаны и самого Ирика.
На спине сокола будто бы огнём была выжжена монограмма императрицы. Фигурная буква «Е», переплетающаяся с цифрой «II» в центре. Василий все понял еще до того, как измученный Ирик протянул ему бумагу от Екатерины II.
«Василий Яковлевич Мирович
Пишу Я тебе, желая сердечно ответить на твое письмо.
Ты лишь продемонстрировал наследие своих отца и деда, уже показал, что ты ничем от них не отличаешься. Иван VI – опасность Российской Империи. Я бы не оставляла его в заточении, не будь это воистину так, ибо ничего не должно запрещать законами, кроме того, что может быть вредно или каждому особенно, или всему обществу. Все действия, ничего такого в себе не заключающие, нимало не подлежат законам, которые не с иным намерением установлены, как только чтобы сделать самое большее спокойствие и пользу людям, под сими законами живущим.
Своими действиями ты подвергаешь опасности не только себя и отчизну свою, но и свою семью, которую Я буду вынуждена арестовать и доставить в Петербург на допрос.
На птице твоей оставила Я печать, от чего теперь сокол не укроется от взора моего. За ним уже будут отправлены солдаты к тому месту, куда прилетит, когда ты прочтешь эти строки.
Будь мудр в своих решениях, ибо Я милостива и буду готова пощадить семью твою, коль явишься ты сам и Ивана приведёшь.
Екатерина».
Руки Василия задрожали от гнева. Он стиснул пальцы, смяв края листа.
Ксана не стала тратить время, быстро просмотрела мысли Василия и ахнула.
– Багрик, я срочно за Иваном и Златкой! – она рванула изо всех сил в сторону, куда уходили на тренировку Иван с дочкой Багрика.
– Что стряслось?! – всполошился шишок.
– Екатерина все знает. Она знает и идет сюда!
Белая шерсть Багрика встала дыбом.
– Но как?!
– Она перехватила Ирика, когда тот летел мимо Петербурга, проследила за ним, – говорил Василий, спеша привязать письмо обратно, – Улетай, лети отсюда, прошу, лети! Мы потом с тобою встретимся, обещаю!