– А мама моя что, не такая?
– Такой она могла бы быть. Да и есть, по правде сказать. Но вот только не пользуется она этим. И это ее выбор, ее право жить как все.
– А я? Я могу быть такой как все?
– Можешь. Но тебе, я думаю, самой будет тяжело. Ведь мы с тобой очень похожи.
Ксана долго о чем-то размышляла.
– А это точно не что-то плохое?
– Если во благо ты действуешь – от Бога силы получаешь, он тебя и направлять будет. Коль хочешь ты разрушить, навредить – это уже силы не от него, не его природы.
– Ясно, – протянула Ксана, – а сны, они же не всегда у меня наяву случаются.
– И это тоже нормально. Позже тебе нужно будет научиться их различать. Это сложно, но важно. Вещие сны порой могут помочь, направить на верное направление, предупредить.
Несколько секунд Святослава и Ксана ничего не говорили.
– У тебя большой путь впереди, – произнесла Святослава, обняв ее за плечи, – мама твоя, я, ты, все мы с особенностями. Жить мы будем дольше обычных людей, намного дальше, да и не стареем почти. Такова наша плата за наши умения.
– Так это же ведь хорошо, разве нет? Я не хочу чтобы ты или мама умирали. И я умирать не хочу.
– Потом ты поймешь, что тяжело это. Жить и видеть, как жизни других обрываются, а тебе все продолжать идти дальше. Но ты не волнуйся. Не волнуйся только, хорошо? Все в конечном итоге во благо идет. А тебе со своим путем нужно будет подумать и определиться. Можешь жить обычной жизнью, закрыть глаза на свои способности, как твоя мама, а можешь и пойти путем ведуньи. Не скажу, что ничего не изменится от твоего выбора. Изменения будут серьёзные, но об этом мы с тобой можем поговорить потом.
«Позже тебе нужно будет научиться их различать. Это сложно, но важно. Вещие сны порой могут помочь, направить на верное направление, предупредить», – вспоминала Ксана наставление бабушки. Она сделала свой выбор. Мама избрала свой путь, а Ксана – свой. Гораздо больше она сделает именно так, именно как ведунья. Но сон… каков он? Вещий ли? Об этом думать даже было страшно, больно.
Уже и лучи солнца поднимались с каждой минутой все выше и слепили все ярче. Именно в такое время под кроной деревьев Василий предложил сделать привал, уснуть, после бессонной ночи. Отсыпаться днем и идти в ночи – вот план подпоручика. Не сказать, что не действенный, однако Ксану тревожило то, что именно днем их враги на чеку, именно днем их будут искать, а они спят себе под деревьями. Сейчас уже не оставалось сил, но на следующий раз определённо нужно будет поставить кого-нибудь дежурить, охранять остальных.
Златка спокойно дремала, Василий либо спал, либо притворялся. Ксана была погружена в свои собственные раздумья о Багрике.
Что-то теплое коснулось ее руки. Она вздрогнула. Это был Иван, осторожно притронувшийся к ней.
– Ксан? Можешь мне рассказать, что тебя тревожит?
Глава 11. Кто у вас главный?
Василий Иванович Суворов писал в своих мемуарах:
«22 июля 1764 года. Сделал очередную остановку на станции, дабы передохнуть да сменить лошадей. Уже хорошенько вымотан дорогой, но впереди ещё большой путь. Чем дальше от Петербурга, тем хуже становятся дороги. До Тобольска надеюсь доехать за две недели, при расчёте, что мне дали средства на лучших лошадей. Лето в самом разгаре, солнце жарит неимоверно».
Василий Иванович оторвался от письма, размял запястья. Он чувствовал, как с каждым годом все больше стареет. Раньше подобные поездки воспринимались как данность, небольшая ступень на пути к успеху. А теперь? Теперь же это было то еще изматывающее испытание, с чем он, впрочем, ни с кем не поделится.
А с Абрамом Петровичем? Нет, ему даже и говорить не нужно, сам все понимает.
Златка и Василий уже спали. Теплое солнце припекало, как бы приглашая в объятия сна и Ивана. Он взглянул на Касану. Та была напряжена. Иван тихо подсел поближе. Хотелось что-то сказать, но вот что… этого он не знал. Иван бережно взял ее прохладную руку в свою. Ксана вздрогнула. В горле Ивана резко пересохло.
– Ксан? Можешь мне рассказать, что тебя тревожит?
Она лишь изумленно смотрела на него.
– Что?
– Ты о чем-то задумалась… что с тобой?
– Со мной? Да в порядке все со мной.
– Разве? – он молча смотрел на нее своими большими, голубыми глазами, – А мне кажется, что нет. Когда было все хорошо – ты себя иначе вела. Ты изменилась. И я хочу помочь! Что с тобой? Что-то случилось? – упорно повторил он свой вопрос.
Ксана вздохнула, медленно закрыв глаза. «И я хочу помочь! Что с тобой? Что-то случилось?». Внезапно, ей стало больно от этих слов. В сердце кольнуло острой иглой. Давно уже о ней не переживали, не спрашивали, что с ней. Еле сдерживая слезы, она произнесла дрожащим голосом: