– Прости. Просто не хочу это обсуждать. Ничего не случилось, я надеюсь.
– Ничего не понимаю. Чего ты плачешь то тогда? Успокойся! Все же ведь будет хорошо, так ведь?
– Не знаю, я уже ничего не знаю, – пролепетала Ксана.
Иван крепче сжал ее руку.
– Пожалуйста, поведай мне печаль свою.
Пели птицы, жужжали насекомые, теплые лучи дурманили.
Иван спокойно дожидался ответа.
Когда Ксана наконец решилась, то произнесла:
– Помнишь, тот самый кошмар? Я не знаю, вещий ли он. Меня это сильно тревожит.
– Там было что-то настолько ужасное?
– Там…
– Что там?
– Екатерина пришла на болота Багрика. Все было в огне, дыму… а она… она… – Ксана с трудом уже говорила, ее голос все сильнее начинал дрожать.
Иван потихоньку стал понимать.
– А Багрик? С ним все в порядке?!
Ксана покачала головой, не в силах об этом сказать вслух.
– Он жив?
– Я не знаю, не знаю…
– Но ведь это сон. Просто сон! Мне тоже сны плохие снятся.
– Ты не понимаешь… твои сновидения, сны Василия – все это порождается из ваших собственных мыслей. Не у каждого сны имеют связь с явью. У меня тоже не все, что, быть может, даже мучительнее, ведь я не могу знать наверняка, не могу сказать с полной уверенностью, что то, что я видела – правда!
– Но ведь если бы ты видела исключительно вещие сны, разве не исчезала бы тогда надежда?
– Была бы тогда уверенность. Уж лучше знать и смириться, чем на что-то надеяться, – с болью прошептала она, боясь разбудить Златку.
Иван впервые за это время отвел взгляд, посмотрев куда-то в даль, в пустоту, как это часто делал Багрик.
В душе полыхало пламя, заполняя его болью.
Ирик и Багрик оба пострадали. И все это из-за него. Именно он в этом виноват. Только он и никто другой.
– Спасибо, что рассказала. Я надеюсь, что с Багриком все хорошо.
Ксана уже не удивлялась его прямолинейности и наивности Ивана, не поражалась его, порой, детским реакциям. Возможно, иначе и быть не могло, если с самого раннего детства он был одинок. Вот бы и Василий это тоже понимал. Ксане порой казалось, что Мирович ждет от Ивана той взрослости, что должна быть у юноши двадцати лет. Но когда же он сможет наконец понять?
Ксана вытерла слезы.
– Ты прости, не должна была я рыдать. Слезами горю не поможешь, хоть с ведро слез выплакать.
– Ксана, не грусти. Все будет в конце хорошо, должно быть хорошо.
– Откуда ты это знаешь?
– Не знаю я, просто верю. И тебе нужно верить. Как иначе жить, если ты не веришь даже в доброе будущее?
Иван зевнул. Не в силах больше бодрствовать, он отпустил руку Ксаны.
– Надо только надеяться и молиться.
Он встал на колени и сложил ладони вместе, начав свою молитву.
Ксана взглянула на куст с ягодой. Именно из-за него они остановились здесь, чтобы проснувшись к вечеру можно было позавтракать. Только лишь во время длительных остановок Василий с Иваном ходили охотиться на какую-нибудь дичь. Силы постепенно заканчивались. Одними только ягодами да грибами сыт не будешь.
Ксана вздохнула.
Во время молитвы ей послышался какой-то шорох позади. Обернувшись, она никого не увидела.
– Уснули что ль наконец?!
– Тс-с-с! Зря что ли всю ночь ходили за ними? То-то добре будет, если ты, балда окаянная, разбудишь их!
– Почему бы нам сразу было не напасть, а? Вон: девчонка то мелкая, слабая, да и дохляк какой-то. А что мужик, то с ним мы то небось справимся!
– Цыц! Зверюга с ними какая-то. Не к добру это. Примета плохая.
– Да прямо, Сивый, с приметами своими.
Сивый – главарь шайки. Он из всех был самым старшим, хитрым и опытным – тёртый калач. Уже пробивалась седина в бороде и волосах. Один большой шрам искажал его лицо. Он зло взглянул на мальца, что осмелился спорить с ним.
– Я вот думаю, сохранить их надо. Дубинкою аккурахонько шибануть. Может продать их удастся? Тот, что покрепче, вроде ничего, рукастый должен быть. Ну деваху понятное дело, с руками оторвут. А что до сопляка, кому он нужен будет? Может сразу на месте его?
– Да прям, на месте. Всех продавать, а ему глотку резать? Да ну. Продадим, пусть и по дешёвке. Вон, соседи наши, вечно кого-то тащут и тащут туркам… кого угодно хватают, черт бы их побрал. И этого возьмут.
– Думаешь?
– Уверен.
– Да вы что, не видите? Худой тот, он же бледен как мертвец! Не крестьянин это, не выжил бы. Да и засмуглел бы! Что если это сын дворянский? Да нам же выкуп могут дать!
– Нет, Сивый прав. Зверюге этой я не доверяю. Ей я в первую очередь бельма выколю!
– Ладно, робяты, будет вам. Чего расшумелись?
– Девчонку пусть мне дадут, я их первый заприметил!
Смельчак получил удар по скуле от Сивого.