– Ау!
– Не видишь ты что ли, что коса у нее?! На нетронутую цена больше! Была бы это жена, а не дева – было бы другое дело! Ладно. Черт с тобой.
Тут все вдруг замолкли. Мужчина пошевелился и медленно сел, оглядываясь по сторонам. Ждать больше было нельзя.
Сивый свистнул, дав сигнал «Обнаружили. Бьем!».
Толпа разбойников ринулась обступать путников.
Василий не успел даже подняться, как его огрели дубинкой по голове. Ивана спасла лишь случайность: когда раздался свист, он тут же проснулся, не успев до этого погрузиться в глубокий сон. Испугавшись, он резко вошел в магический раж, случайно оттолкнув от себя подошедшего бродягу. Иван вышел из ража столь же стремительно, как и вошел в него. Он не успел что-либо предпринять, как его точно так же, как и Василия, шибанули по челюсти.
Златку разбудил топот незнакомых ног. Она инстинктивно подбежала к корням ближайшего дерева. Ксану схватили сразу двое мужчин. Она закричала. Хотела схватить свой кнут, но не могла освободить руки из крепкой хватки. Ксане даже казалось, что ей сейчас сломают запястья.
Златка, увидев это, быстро мысленно обратилась к древу с просьбой помочь, ведь сильнее всего магия шишока именно тогда, когда растение само готово помочь.
Спустя мгновения ветви потянулись и ударили разбойника прямо в его щетинистую рожу.
Как только руки Ксаны освободились, она, не медля ни секунды, взяла в руки кнут. Кнутовище легло в руку как влитое.
Для разбойников это был приговор.
Первый удар Ксаны обрушился на второго мужчину, что держал ее. Кнут стеганул его словно молния. Разбойник упал за мертво. Следующий удар достиг того, кто зашиб только что Василия и Ивана. Кнут с несвойственной обычному оружию скоростью прошел сквозь плоть мерзавца, лишив его кисти одной руки. Он закричал от боли и ужаса, из ран фонтаном лилась кровь.
Еще один взмах кнута, на этот раз, не столь быстрый и сильный, отбросил приближающихся к Ивану и Василию разбойников.
– Еще хоть один осмелится продолжить бой и полетят на этот раз головы, а не руки! – крикнула Ксана.
Сивый лишь только сейчас сумел рассмотреть ее лицо. Его глаза округлились, а волосы встали дыбом. Он упал на колени.
– Не уж то это в самом деле… вы?!
Сивый, будучи самым старшим из всех, единственный помнил прошлый приход Ксаны на их земли. Еще малым он был в то время. Именно тогда он себе и заработал свой шрам на все лицо. Атаман не мог не поверить, что Ксана, дочь Тихомиры и внучка Святославы так и ничуть не изменилась за все это время, тогда как он давно успел постареть.
– Кто у вас главный?
Сивый поднялся.
– Я, вестимо, он.
– Слушай меня внимательно. Первое. Нам нужны лошади, жду их от вас прямо сейчас. По одной каждому. Второе, – Ксана крепче сжала кнут, сурово глядя на главаря, – еда. И напоследок, пусть ваши люди передадут остальным шайкам, что иду Я, Ксана. Дочь Тихомиры. Внучка Святославы, – громко, с паузами после каждого имени говорила Ксана, – и вы все, – она повернулась к бандитам, – помните имя моё, ибо могу расправиться со всеми вами! И бойтесь, ибо могу в любое время вернуться сюда.
Атаман спокойно смотрел на Ксану. Рядом с ней тебя будто бы льдом обдавало. Высокомерны были речи ее, будто бы это она владеет этой землей. О том, чтобы ослушаться ее, не шло и речи, решение его стоило жизней всех товарищей.
В ушах Мировича стоял громкий звон, когда он приоткрыл глаза, то все в них расплывалось. Сильная головная боль мешала думать и понимать происходящее. Были какие-то крики, свист… свист? Не кнут ли это Ксаны?
Теплая кровь хлынула на Василия. Он никогда не спутает этот запах. Запах, от которого дыхание учащается, подступает тошнота. Но это только по началу тяжело, со временем уже появляется равнодушие. Но Василий знал точно, что кто-то уже не жилец.
Златка с победоносным видом вылезла из своего укрытия у корней дерева.
Как только Ксана была уверена, что запугала разбойников и бой окончательно прекращен, она тут же подбежала к Василию и Ивану. Мирович уже пытался встать на ноги, пошатываясь после контузии от удара по голове.
Иван не поднимался, хоть глаза и были открыты. Он тяжело дышал, не мог закрыть рот.
Златка восхищенно прыгала, пищала:
– Видали как она их?! Только лишь кнутом взмахнула! ВЖИХ! – Златка крутанулась кругом, – а они все ДЫЩ!
Разбойники отступали перед неизвестным им зверем, роптали.
Ксане было не до этого. Она в испуге смотрела на Ивана. Его рот был открыт, челюсть стояла неестественно. Лишь однажды она видела нечто подобное. Тут же ей вспомнилось, что тогда делала ее бабушка. Она схватила его челюсть и резким движением попыталась вставить ее обратно.
Сильная боль. Невольно вырвавшийся из горла крик и покатившиеся слезы. Иван сумел закрыть рот только после того, как Ксана вставила ему челюсть на место.
– Ты как? В порядке? – обеспокоенно спрашивала Ксана.
– Я… я…
Иван зажмурился и провыл что-то невнятное. Он схватился за челюсть. Что-то внутри щелкало, когда он пытался заговорить.
Василий поднялся с земли, выплюнул изо рта кровь.
– Черти позорные, на виселицу бы вас всех.
Среди разбойников поднялся ропот, все как один посмотрели на Сивого. Он не пошевелил и мускулом. Дай атаман им знак, дозволение, они бы все набросились на Василия.
– С Иваном что? – спросил он, подходя ближе, – Ох ты, ну тебя, конечно, брат, перекосило.
Василий подал руку, помогая Ивану подняться.
– Что-с с ним? Челюсть? У моего знакомого, когда мы вместе с ним служили во время войны с Пруссией, было нечто подобное. Вставили ему, разумеется. С неделю жаловался про щелканье, а после все да и прошло.
Он хлопнул Ивана по плечу.
– Не робей. Всяко в бою случается.
Иван лишь протяжно простонал что-то в ответ.
– Вы говорили, – вмешался атаман, – что вам нужна еда да лошади.
Ксана повернулась к нему:
– Да, нужны. Будете сопротивляться? – спросила она, прикоснувшись к своему кнуту.
– Нет, не будем. Подать ей лошадей.
Он хотел было развернуться, как у ног почувствовал что-то пушистое:
– И еду! Про еду не забывай! – пропищала Златка, – Вдали, как она их?! – обращалась она уже к Василию с Иваном.
– Ты, как я погляжу, вновь с нами говоришь, – заметил Василий.
Златка поутихла, а Ксана укоризненно взглянула Василия.
Екатерина II, вновь облаченная в шикарные платья, шла по длинному коридору Екатерининского дворца, или, как она его называла, «взбитый крем». Он был построен для ее предшественницы, жене Петра I. Екатерина считала его старомодным. Рядом с ней шагал, спрятав руки за спину, Никита Иванович Панин, один из ее приближенных советников.
– Ваше Императорское Величество, вы находитесь в большой опасности. Вам, как никому другому, известно, как в нашем мире за считанные часы может произойти переворот, и как легко можно лишиться власти.
Екатерина, не теряя властности, ответила:
– Vous avez absolument raison. Но ведь и мы с вами в них разбираемся гораздо больше, нежили мои враги.
– Недооценивать врага – главная ошибка из всех возможных. Кажущийся, извиняюсь за мой французский, un fou complet, вполне себе может оказаться гением, который специально будет вводить в заблуждение. Если Мирович сумел узнать о таком рычаге влияния, то это уже о чем-то да говорит!
Екатерина остановилась, глядя в шикарно украшенные наличники окна. За стеклами открывался вид на ухоженные сады дворца. Она понимала, что каждый её шаг должен быть тщательно продуман, и это напоминание Панина было как нельзя кстати.
– Я считаю, нужно продумать, что вам следует делать дальше, – продолжал говорить Никита Иванович, по-прежнему вышагивая вокруг императрицы, – я думаю, вам нужно уезжать отсюда.
– Куда же?
– В зимнюю резиденцию. Не медля. Тайно. Официально оставаться здесь, а на деле править от туда. Здесь оставить двойника, чтобы она делала вид какой-то деятельности, чтобы ваши враги полагали, что вы находитесь здесь.
Екатерина не отвечала.
– Что вы думаете на этот счет?
– Вы правы. По большей части. Но дело в том, что Мирович не сам узнал о узнике.
Она посмотрела на Никиту Ивановича пронизывающим взглядом.
– Василий Мирович был моим человеком.