– Но ты не знаешь, что зубы его свободно раскусывают самый твёрдый булыжник. А пещера, в которой он живёт, заколдована – внутри неё он неуязвим…
– Значит, придётся выманить его наружу, – улыбнулся гость. – А бросать в него булыжниками я и не собирался.
Добрый Моларх понял, что ему не удастся отговорить смельчака.
– Тогда позволь мне, отважный иноземец, принести овцу в жертву всемогущему Зевсу – может быть, он хотя бы убережёт тебя от гибели?
– Спасибо, добрый человек, но лучше прибереги свою единственную овечку до лучших времён. Жди моего возвращения ровно тридцать дней, и, если я вернусь, ты приготовишь праздничный обед по случаю удачной охоты, а если нет – что ж, устроишь поминальный ужин и станешь оплакивать бедного неудачника.
С этими словами Геракл встал и, простившись с хозяином, покинул хижину. А старый Моларх ещё долго вздыхал, качая седой головой – он не верил, что гость сможет когда-нибудь вернуться.
Месяц тянулся невыносимо долго. С первыми лучами солнца выходил Моларх на дорогу и вглядывался в утренний туман. До последнего дня он не терял надежды на чудо. Иногда мерещилось старику, что сверкнул вдалеке золотой панцирь – но это всего лишь солнечные отблески переливались на влажных камнях.
А вечерами он тоже подолгу сидел на пороге, и только когда тьма скрывала всё вокруг, возвращался в хижину, вздыхая о том, что ещё один день ожиданий прошёл впустую.
Когда же последние, тридцатые сутки подходили к концу, потерявший всякую надежду старик стал готовиться к жертвоприношению в память погибшего героя.
Вдруг раздался громкий стук в дверь. В радостном волнении Моларх поспешил открыть засов, надеясь увидеть Геракла – и отшатнулся, увидев странного незнакомца. Лицо пришельца наполовину скрывала густая борода, а на лоб из-под огромного шлема непонятных очертаний свисали спутанные волосы. Сам же вошедший был то ли покрыт шерстью, то ли закутан в широкую лохматую накидку.
– Твое имя Моларх? – хрипло спросил гость.
Перепуганный старик растерянно кивнул.
– Ты, я вижу, собрался принести жертву в честь погибшего Геракла? Так вот, не торопись с этим – я принёс тебе вести от него.
В сумраке хижины, освещённой лишь слабым пламенем очага, Моларх всмотрелся в незнакомца и вдруг догадался, кто перед ним. Но догадка не обрадовала старика – ведь к нему, как он решил, явился сам великий Пан! Прежде Моларх никогда его не видел, но по рассказам знал, что лесной бог выглядит именно так и что своим видом он вселяет панический ужас.
Но к онемевшему старику всё же вернулась надежда – раз Геракл шлёт весть, значит, возможно, он ещё жив?
А гость присел к очагу, загородив его своей широкой фигурой. Тогда хозяин дрожащими руками налил в чашу остатки вина и поднёс Пану. Тот с неожиданной жадностью схватил её, залпом осушил и начал свой рассказ:
– Если ты помнишь, Геракл ушёл от тебя поздно вечером. Всю первую ночь ему пришлось не спать из опасения, что лев нападёт на него спящего. А утром он добрался до Немейской рощи. Он шёл через неё, поминутно оглядываясь, но зверя было не видно и не слышно. Тут Геракл сообразил, что у него нет подходящего оружия, ведь шкуру льва не пробить ни стрелой, ни мечом. Тогда он выдернул из земли молодой дуб, оборвал на нём ветки, и получилась увесистая и твёрдая палица, вот такая, взгляни…
И в руках у гостя Моларх увидал огромную шишковатую дубину. Сразу было видно, насколько она тяжела, так что старик даже не попробовал её поднять, а лишь осторожно потрогал.
– После этого, – продолжал рассказчик, – Геракл влез на дерево, выбрал ветвь потолще и устроился на ночлег. Ему нужно было набраться сил, поэтому он проспал целых десять дней и ночей и только после этого продолжил поиски Немейского зверя.
Выйдя из рощи, он увидел впереди на высокой скале гигантский камень, очертаниями напоминающий льва. Он было решил, что это местные жители вытесали в скале изваяние хищника. Подивившись такому мастерству, он хотел идти дальше, но статуя вдруг подняла голову, зарычала громовым рыком и вскочила на четыре лапы.
Геракл понял свою ошибку, выхватил лук, взложил на тетиву стрелу и пустил её в голову зверя, целясь прямо в глаз. В цель-то он попал, однако лев, наверное, успел закрыть глаза, а поскольку веки у него были такими же твёрдыми, как и вся шкура, стрела отскочила, не причинив никакого вреда. Но всё же зверь был на миг ослеплён ударом тяжёлого наконечника. Не поняв, что происходит, он спрыгнул со скалы и с недовольным рычанием побежал прочь. Геракл выпустил в него ещё одну стрелу, но она попала льву в спину, и он её вовсе не почувствовал.