Внезапно домовой достал что-то шуршащее из кармана и протянул мне на ладошке. Я увидела конфету в яркой красной бумаге. Люди оставляли такие в местах, где покоились тела их умерших. Домовые обожали полакомиться пропитанными миазмами конфетами.
— Я не беру того, что мне не нужно, — сказала я, поднимаясь.
Домовой в новом порыве страха отшатнулся, почти сливаясь с пеньком.
— Можешь пока что пожить здесь, я не стану тебя прогонять. Но когда я позову, ты придешь, понял? — в последний вопрос я направила силу, разбивая паутину сокрытия, наложенную таинственным колдуном.
Домовой тут же исчез, поспешив спрятаться. Словам мелкой нечисти доверять нельзя, но все же можно было понять — в лесу завелся пугающий своими размерами зверь, и к этому как-то причастен Дух, иначе бы он разобрался с тем, кто бушует в запретной чаще.
Всю дорогу назад я размышляла над охотой Лады. Успела ли она взглянуть в глаза зверю, которого искала? Или он нашел ее раньше?
По лесу прокатился глухой протяжный рев, будто медведю загнали кинжал глубоко в сердце, однако, это был всего лишь рог волхвов. Знак для начала погребального ритуала.
***
Их было семь, а восьмой — глава — восседал на камне в ожидании подношений. За ним, на сложенном из тонких березовых веток троне, сидела Лада. Неестественная поза выдавала в ней мертвеца. Гниющее лицо было закрыто светлыми волосами, которые заранее вымыли и причесали. Нарядное белое платье и венки из полевых цветов напомнили мне давние времена, когда богиня танцевала в роще вместе с людьми, когда она еще не вела свою кровавую охоту, а наслаждалась мирным небом. Сколько столетий назад это было? Задолго до того, как нас начали жестоко истреблять, сжигая и топя.
Видения былого уплыли от меня так же быстро, как и людское время.
Стоя в тени елей, я следила, как волхвы, раскачиваясь и напевая скорбную мелодию, разносящуюся по всюду эхом, словно небо стало их куполом, медленно шагали к старшему волхву, неся в руках подношения богини.
Корзины с цветами и фруктами, дичью и смолой. Все они выстроились в круг вокруг Лады.
Главный волхв ступил на землю, стукнул своим посохом о камень, и вокруг полетели искры. Зажглись костры, осветив поляну, сливаясь с закатным небом.
Дым, терпкий и густой, столбами поднимался вверх. Волхвы вдыхали его и пьянели от аромата трав, начиная раскачиваться сильнее, будто в трансе. Некоторе из них и правда были не здесь, они отправились путешествовать в мир своих воспоминаний, как произошло и со мной, когда я увидела нарядное одеяние сестры.
Волхвы распевали песни до того момента, пока солнце не скрылось за горизонтом. На небе осталась лишь яркая круглая луна. Полнолуние — хороший знак для погребального ритуала.
Засмотревшись на пляски волхвов, я не сразу заметила, что главный старец исчез из поля зрения, а затем прошел сквозь окутывающий поляну дым, неся на руках холщовый мешок. Под его тяжестью волхв сгорбился. Жертва.
Мешок положили на камень в центре, чтобы все могли лицезреть, как прольется кровь во имя богини Лады. Однако когда волхв разрезал грубую ткань, я ужаснулась.
Свет костров осветил светлые кудри и ангельское лицо мальчика. Моего маленького веснушчатого проводника. Взгляд метнулся к тонкому запястью, на котором теперь не было талисмана Макошь.
Молодая и невинная кровь человеческого дитя была самым ценным, что можно принести в жертву во имя богов, но все мое нутро воспротивилось этому.
Волхвы заранее раздели ребенка и омыли его тело маслами, теперь же они плясали вокруг него, их стоны и песни становились громче, их голоса сливались в один мощный поток. Перед тем, как пролить кровь жертвы, надо было нанести на ее теле древние руны. Для этого каждый волхв опустил руку в каменный сосуд с золой, что стоял у ног восседающий надо всеми Лады.
Именно в этот момент я не выдержала и шагнула вперед, развивая окружающий дым. Я знала, что мое лицо искажено гримасой гнева и отвращения.
— Прекратить!
Волхвы сквозь пелену транса взглянули на меня, но словно не узнали. Лишь старший из них приклонился и покорно спросил:
— Великая Матерь хочет сама принести жертву сестре?
— Макошь не причиняет вреда детям!
— Какой же вред отдать кровь за богиню? — негодующе воскликнул волхв.
— Возьмешь мою, старик.
Я выхватила из костлявых пальцев кинжал с почерневшим от времени металлом и порезала свою ладонь. Боль от тупого лезвия заставила меня вздрогнуть. Даже представить сложно, что испытал бы мальчик, если бы ему вспороли этим кинжалом живот. Густая темно-красная капля крови упала на пожухшую от жара огня траву.