— Да, надо идти, но всё настроиться никак не могу, — ещё раз помяв шею, решительно направился к пациенту по имени Славик, который вроде бы умирает, но при этом его почти ничего не беспокоит.
Саша же быстро пошёл к выходу, чтобы уколоть бабку-клофелинщицу и вернуться сюда, где его помощь была нужнее.
Славик спокойно сидел на кушетке. Умирающим он не выглядел. О чём-то тихо переговаривался с медсестрой, позволяя себе даже пару шуточек в её сторону отпустить. Татьяна уже поставила ему катетер, и теперь в вену медленно капал физраствор. Капал он просто так, без особой необходимости, чтобы вена была доступна.
Когда я вошёл, медсестра молча протянула мне ленту ЭКГ. Аритмия. Фибрилляция предсердий. Но это вроде бы не слишком страшно. Почему не прекращает гореть зелёным пламенем змея? Может, где-то в другом месте, неподалёку от меня находится умирающий и ждёт помощи? Не долбиться же мне в каждый дом, чтобы удостовериться в этом. Будем исходить из того, что имею в приёмном покое, а именно Баранова сорока трёх лет от роду с фибрилляцией предсердий. Да, молодой, но проблемы с сердцем и в ещё раннем возрасте бывают.
— Анализы? — я вопросительно посмотрел на Таню, она также молча протянула мне бланки, пожав плечами.
Я смотрел на показатели. Абсолютно нормальные, никаких изменений. По всем признакам этому Славику нужно купировать аритмию при условии, что она у него впервые, и отправлять домой. Но почему светится змея? И где черти носят дядюшку, когда он мне так нужен?
— Что беспокоит? — я подошёл к Славику и сел на стул, стоящий возле кушетки.
— Да ничего меня не беспокоит, я Сашке уже говорил. Сердце колотилось, как ненормальное, поэтому скорую и вызвал. А сейчас всё нормально. Да я Сашке говорил! Вообще не понимаю, зачем он меня сюда притащил, — хриплым голосом ответил Славик.
— Сколько времени уже колотится? — я осматривал мужчину, пытаясь понять, что же с ним не так. У меня всего сорок восемь часов от начала приступа, чтобы попытаться восстановить ему ритм. Если выйти за эти рамки, то только снизить частоту сердечных сокращений получится, чтобы осложнений не вызвать. Ну и на закуску самое сложное: внушить, что нужно пить таблетки каждый день, не пропуская, и отправить домой.
— Да часа три как, говорю же, скорую сразу вызвал, — проговорил Славик и перевёл взгляд на Татьяну, которая всё это время прожигала его прокурорским взглядом.
— Хорошо. Раньше сердце вот так колотилось? — задал я очередной вопрос.
— Да хрен его знает, может, и колотилось, — он наморщил лоб. — Не, не помню.
— Что пил в последний раз? — я вытащил фонендоскоп и теперь крутил его в руках. Таня подцепила к нему кардиомонитор, чтобы постоянно ЭКГ не снимать. Всё равно стоит без дела, и я заметил, что его мерный писк начал действовать на меня успокаивающе.
— Водку, — практически сразу ответил Славик, после того, как я его послушал. В лёгких чисто, шумов в сердце нет, а то, что ритм неправильный, так это и так было понятно. Застойных явлений нет, и это хорошо.
— Врёшь, — к нам подошла Татьяна, сложив руки на пышной груди. — У тебя на водку денег сроду не хватало. Постоянно ко мне занимать бегаешь на отборную сивуху, которую Зинка на какой-то траве настаивает. И я не поручусь, что трава эта не прямиком с Мёртвой пустоши в её зелье попадает. Для бешеной собаки сто километров — не круг, вот Зинка постоянно и носится к границе. Так что отвечай доктору, что пил и когда бросил?
— Ох и злющая ты баба, Танька! — Славик покосился на неё, но говорил осторожно, выглядывая из-за моего плеча. Он что, думает, я его защищать от карающей длани Татьяны буду, если он до чего-нибудь договорится? А может, поэтому змея светится, чувствует, что за длинный язык кого-то скоро будут жизни лишать? — Вот поэтому с тобой даже Димка не смог ужиться.
— На спину ложись, — быстро прервал я этого самоубийцу.
— Зачем? — он недоумённо посмотрел на меня.
— Я тебе живот потрогаю. Он же, вроде бы, болел у тебя?
— Это да, болел так, зараза, что моча брызгала в разные стороны, — признался Славик, заваливаясь на кушетку. Я потрогал абсолютно спокойный мягкий живот. Единственное — печёнка по размерам ниже пупка. Но это нормально для его стажа. Странно, что анализы при этом такие спокойные. — Но сейчас не болит. Говорю же, сейчас у меня ничего не бо…