Джек, худощавый, темноволосый юноша, единственный сын доктора Тибериуса и Пенелопы Крейн, как всегда отгородился от происходящего вокруг, склонившись над своим изрядно потрёпаным дневником. Слегка прикусив нижнюю губу, юноша что-то усердно рисовал, выводя плавные линии на белоснежной бумаге. Его блокноты для рисования в плотных кожаных обложках, и разбросанные повсюду хорошо заточенные карандаши, заполнили собой всё заднее сидение автомобиля.
Наконец, Джек оторвался от работы над очередным наброском, чем-то мрачным и имеющим чётких контуров, незаконченным, как и он сам. Его глаза слипались, а желудок ныл из-за пяти стаканов, выпитого наспех кофе. Небрежно вытерев испачканные пастелью пальцы о дорогие чёрные джинсы, Джек словно заворожённый, посмотрел в окно и переключил всё своё внимание на дорогу. Увидев высокие силуэты деревьев, напоминавшие чудовищ, что таились в темноте, у парня перехватило дыхание, ведь он находил прекрасное в страшном, и парой видел настоящую красоту в уродстве. Джек вообще видел много того, что не видели остальные, или просто не хотели зачать то, что было прямо перед их носами. Он всегда был тем странным мальчиком, тихоней, не имевшим друзей и порой разговаривающим сам с собой. Изгой и чудак, вот кем видели его окружающие. Хорошо, что их семья вот уже несколько лет не имела постоянной прописки, и так часто меняла место жительства, что он не успевал по- настоящему расстраиваться по этому поводу.
Резкие порывы осеннего ветра срывали последние оставшиеся сухие листья с костлявых, изогнутых веток, и в дикой пляске кружили их в воздухе, пока дождь не прибивал их к потемневшему до черноты, мокрому асфальту. Большие кленовые листы то и дело прилипали к боковому окну, и Джек слегка опустил стекло, пытаясь скинуть их прочь. Следя за тем, как стекло медленно опускается и влажный воздух заполняет салон автомобиля, юноша почувствовал, как дождь хлещет его по щекам. Он блаженно прикрыл уставшие от изнурительной поездки глаза, и просто наслаждался прохладой ночного воздуха. Джек ощущал, как ледяные капли стекают вниз по его тёплой коже, словно непрошенные слёзы, и падают на мягких хлопок его красной клетчатой рубашки.
Момент блаженства длился совсем недолго и услышав, как его отец многозначительно откашлялся, Джек слегка помедлив, сделал театральный глубокий вздох, полный разочарования, а затем, одним нажатием на кнопку боковой панели, закрыл окно. Не сводя своих больших, голубых глаз со всей этой таинственной мглы, царившей снаружи, какое-то время он просто водил пальцем по слегка запотевшему стеклу, плавно вырисовывая замысловатые символы, значение которых не знал. Но вскоре, Джек устало откинулся назад, и прислонив затылок к мягкому подголовнику заднего сидения, закинул обе ноги на кожаное сидение, согнув их в коленях. Грязная подошва его когда-то белоснежных конверсов, пачкала идеально светлую обивку салона автомобиля, но ему было плевать.
Проклятая дорога так выматывала, и почему они не могли просто купить билеты на поезд? Почему не поехали в место, где хоть изредка можно было увидеть солнце и не ходить в дурацком жёлтом дождевике, купленном на заправке. Зачем нужно было брать в аренду этот дорогой автомобиль, и отправляться на нём в дорожное путешествие в никуда? Он многократно спрашивал родителей о том, куда именно они держат путь, но те лишь отмахивались от него, так же, как они делали это всегда, и Джеку со временем стало абсолютно безразлично их место назначения. Ведь это ничего не меняло, всё будет точно так же, как и в предыдущем городе, и во всех тех, что были до него.
От дикой влажности снаружи, почти доходившие до подбородка волосы Джека, слегка завивались у шеи, превращаясь в милые кудряшки. Он не желал быть милым, и небрежно провёл рукой по голове, расчесав пальцами тёмные пряди, и откинув с глаз длинную чёлку. Давно нужно было подстричься, но это не имело значения, как и многое другое.
За последние три года жизни, семья Крейн сменила множество адресов и почтовых индексов. Поначалу, когда Джек был младше, его это даже забавляло, юноша всегда с радостью помогал своей матери, Пенелопе, собирать вещи. Он отправлялся навстречу новому дивному миру с мальчишеским задором и улыбкой на лице. Теперь же, ему всё осточертело. Джек с радостью закурил бы, но родители не догадывались о его пагубной привычке, да и сигарет с собой не было. Самую последнюю он выкурил, прячась за закусочной, в которой им пришлось остановиться на обед, в десятках километрах отсюда. Было забавно наблюдать за тем, как его мать с пренебрежением вертит в руках заламинированную страницу посредственного меню, а отец, сдвинув густые брови, из-за всех сил пытается поймать вай фай, которого в этой глуши не было и в помине. Джек, как всегда совсем не голодный, откинулся на мягкую спинку красного, потёртого диванчика и рассматривал родителей, будто видел их в первый раз в жизни. Он старался как можно лучше уловить их черты и особенности.