- Нет, - ответил Томас, - но остальное - не твое дело, Сэм, - Томас пришпорил коня и сделал знак Женевьеве следовать за ним. Они въехали в лесок в поисках уединенного места.
Их сын Хью, ехавший на небольшом мерине, последовал за матерью, и Томас кивнул ему, чтобы показать, что мальчик может приблизиться.
- Помнишь того черного монаха, что приходил в Кастийон? - спросил Томас Женевьеву.
- Того, что ты выкинул из города?
- Он проповедовал всякую чепуху, - мрачно произнес Томас.
- И как называлась эта чепуха?
- Злоба, - сказал Томас, - магический меч, еще один Эскалибур, - он сплюнул.
- Почему ты вспомнил его именно сейчас?
Томас вздохнул.
- Потому что Билли услышал об этой проклятой штуке, - "Билли" был сюзереном Томаса, Уильямом Богуном, графом Нортгемтонским.
Томас протянул Женевьеве письмо.
- Похоже, очередной черный монах проповедовал в Карлайле, разглагольствуя о той же чепухе. Сокровище Семи рыцарей.
- А граф знает..., - неуверенно начала Женевьева, а потом запнулась.
- Что я один из семи рыцарей, - некоторые называли их Семь темных рыцарей ада, и все они были мертвы, но живы были их потомки. Томас был одним из них.
- Значит, Билли хочет, чтобы мы нашли сокровище, - он усмехнулся, произнося последние три слова. - А когда найдем, мы должны доставить его принцу Уэльскому.
Женевьева нахмурилась, глядя на письмо. Оно, конечно же, было написано по-французски, на языке английской аристократии.
- Семь темных рыцарей владели им, - прочла она вслух, - и были прокляты. Тот, кто должен править нами, найдет его, и будет благословен.
- Все та же самая чепуха, - сказал Томас. - Похоже, что черные монахи вошли в азарт. Они распространяют эту историю повсюду.
- И где ты намерен его искать?
Томас хотел сказать, что нигде, что эта чепуха не стоит и мгновения их времени, но у Аббе Планшара, лучшего человека из тех, кого он когда-либо знал, христианина, который был действительно похож на Христа, а также являлся потомком одного из темных рыцарей, был старший брат.
- Есть место под названием Мутуме, - сказал Томас, - в Арманьяке. Не знаю, где еще можно искать.
- Не подведи нас в этом деле, - Женевьева прочитала последнюю строчку письма вслух.
- Билли сошел с ума, - весело произнес Томас.
- Но мы отправляемся в Арманьяк?
- Как только закончим здесь, - сказал Томас.
Потому что перед тем как найти сокровище, нужно было преподать урок графу Лабруйяду, что за жадность приходится платить.
Так что Бастард устроил засаду.
В Париже шел дождь. Затяжной дождь, превращающий грязь в сточных канавах в жижу и распространяющий ее вонь по узким улицам.
Попрошайки скорчились под нависающими домами, протягивая свои тощие руки ко всадникам, входящим гуськом через городские ворота.
Латников было двести - все крупные мужчины на рослых лошадях, всадники завернулись в шерстяные плащи, головы были защищены от дождя стальными шлемами.
Они оглядывались из-под шлемов, пока ехали под дождем, пораженные таким огромным городом, а парижане, укрывшиеся под выступающими верхними этажами, отметили, что эти люди выглядят дико и странно, как воины из кошмарного сна.
Многие носили бороды, а лица у всех были обветрены и покрыты шрамами сражений. Они были настоящими солдатами, не теми, что следовали за важным лордом и половину времени проводили в драках в окрестностях замка, а теми, кто пронес оружие сквозь снег, ветер и солнце, теми, кто скакал на покрытых шрамами лошадях и нес потрепанные щиты.
Они были людьми, что убивают за медный грош. С латниками скакал знаменосец, и на промокшем флаге красовалось большое красное сердце.
Позади двух сотен латников шли вьючные лошади, больше трех сотен, нагруженные баулами, копьями и доспехами. Оруженосцы и слуги, которые вели вьючных лошадей, были завернуты в одеяла, или так могло показаться зевакам.
Одеяние, похожее на грязную тряпку, было перекинуто через плечо, а затем обернуто и закреплено на поясе, слуги не носили штанов, хотя никто при виде этого не смеялся, потому что на поясе они носили и оружие - грубые длинные мечи с незамысловатыми рукоятями, либо зазубренные топоры или охотничьи ножи.
Это было оружие простых людей, но оружие, которое выглядело так, как будто часто использовалось. Со слугами шли женщины, одетые в той же варварской манере, с голыми ногами, покрасневшими и покрытыми грязью.
Их волосы были распущены, но ни один парижанин не осмелился насмехаться над ними, потому что эти косматые женщины были вооружены так же, как и их мужчины, и выглядели столь же опасными.
Всадники со своими слугами остановились около реки в центре города и разделились там на меньшие группы, каждая отправилась искать собственное пристанище, но одна группа, состоящая из полудюжины мужчин в сопровождении слуг, одетых лучше, чем другие, перешла по мосту на остров на Сене.
Они пробирались по узким переулкам, пока не подошли к позолоченной надвратной башне, где стоял на страже копьеносец в ливрее. Внутри был двор, конюшни, часовня и лестница, ведущая в королевский дворец, и всадников поприветствовали поклоном, забрали их лошадей и повели наверх по лестнице, а потом по коридорам в их покои.
Уильяму, лорду Дугласу, предводителю двухсот латников, предоставили комнату с видом на реку.
Окна были закрыты роговыми пластинами, но он откинул их, чтобы сырой воздух мог проникнуть внутрь, где в камине с вырезанным на нем гербом Франции горел огонь.
Лорд Дуглас стоял подле очага, пока слуги принесли постель, вино, еду и привели трех женщин.
- Вы можете выбрать, милорд, - сказал управляющий.
- Я возьму всех троих, - сказал Дуглас.
- Мудрый выбор, милорд, - отозвался управляющий, поклонившись, - желает ли ваша светлость чего-нибудь еще?
- Мой племянник здесь?
- Да, милорд.
- Тогда я желаю его видеть.
- Его к вам пришлют, - сказал управляющий, - а его величество примет вас за ужином.
- Скажи ему, что я буду счастлив с ним увидеться, - без всякого выражения произнес Дуглас. Уильяму, лорду Дугласу, было двадцать восемь лет, а выглядел он на все сорок.
У него была подстриженная каштановая борода, лицо в шрамах от дюжины стычек и глаза, холодные, как зимнее небо.
Он прекрасно говорил по-французски, потому что в детстве провел много времени во Франции, изучая, как сражались французские рыцари, и оттачивая свое мастерство владения мечом и копьем, но уже десять лет жил дома, в Шотландии, где стал главой клана Дугласов и влиятельным членом шотландского совета.
Он был противником перемирия с Англией, но остальная часть совета настаивала на нем, так что лорд Дуглас привел своих самых свирепых воинов во Францию.
Если они не могли драться с англичанами дома, он натравит их на старого врага во Франции.
- Разденьтесь, - велел он трем девушкам. На мгновение они остолбенели, но мрачное выражение лица Дугласа убедило их подчиниться.
Все трое подумали, что у него приятная наружность, он высок и мускулист, но у него было лицо воина, жесткое, как клинок, и безжалостное. Ночь обещала быть длинной.
Девушки разделись к тому моменту, как прибыл племянник Дугласа. Он был ненамного моложе дяди, с широким и приветливым лицом, и носил бархатную безрукавку с золотой вышивкой и голубые обтягивающие чулки, заправленные в мягкие кожаные сапоги с золотыми кисточками.
- Что за чертовщину ты на себя нацепил? - спросил Дуглас.
Юноша дернул за край своей безрукавки.
- В Париже все это носят.
- Боже правый, Робби, ты выглядишь, как эдинбургская шлюха. Что ты думаешь об этих трех?
Сир Роберт Дуглас повернулся и осмотрел троих девушек.
- Мне нравится та, что посередине, - объявил он.
- Боже мой, она такая тощая, что ее можно вместо иголки использовать. Мне нравятся девицы из плоти и крови. Так что решил король?
- Подождать, когда что-нибудь произойдет.
- Господи Иисусе, - снова сказал Дуглас и, подойдя к окну, уставился на реку, покрытую рябью дождя.