- Мы подготовим для них самый вкусный десерт, после которого они и думать забудут о своем бизнесе, как и о свободе. – Дэн кивнул, усмехаясь. – Но сейчас правосудие нам ни к чему. Я хочу, чтобы эта поездка ограничилась только восстановлением Третьяковой. – Спокойно проговорил я, на что Дэн вскинул бровь.
- Друг, я тебя не узнаю. В последнее время ты стал слишком спокоен. Раньше бы ты сразу поехал и всех причастных приговорил к пожизненным страданиям. А теперь что? Реминс могут узнать, что мы наводили на них справки. А эта информация досталась нам не слишком легко, Киллер.
- Пока мы здесь, ничего не хочу слышать о «Реминс».
Друг улыбнулся краешком губ. Опустил голову и тихо рассмеялся:
- Я понял тебя. Девчонка выбила, похоже из тебя весь пыл. Ты стал нежным благодаря ей.
- Не неси чушь… - Я усмехнулся, словно сейчас друг не говорил ту самую правду, которая бы не прозвучала из моих уст.
- Да, брат. Ты влип. – Хохотал он. Я, недолго думая, запустили в него кольцом скотча, отчего парень еле увернулся, получив канцелярией по плечу. Теперь и мне стало смешно. И я смеялся, казалось, впервые за многие годы, оттого, что сегодня слишком приятный день, и заканчивается он более чем хорошо.
- Ладно. Подумаю об этом на досуге. Вали давай. – Друг, смеясь, ретировался к двери и тут же скрылся из виду, оставляя меня одного.
Почему-то я подумал о девушке… Не как о своей пациентке, а как о девушке, которая не боялась сказать всю правду обо мне в лицо, которая еще до поездки заставила меня понять кое-что важное: нельзя ненавидеть вечно. От ненависти на весь мир человек сам становится черствым и холодным, и меняет свое окружение в худшую сторону. Тебя боятся, тебя уважают, но не любят… именно это со мной происходит уже многие годы. А сегодня во мне что-то сильно замкнуло.
Позже я навестил Лизу в палате. Она спала под контролем датчиков сердца и работы мозга. Вся голова забинтована, а вены исколоты иглами, образовались уже внушительные мешки под глазами, и вместе с бледной кожей лица, девушка была похожа на призрака.
Не задумываясь, я сел рядом на корточки и, сам того не осознавая до конца, взял ее нежную маленькую ладонь. Она была холодной, как ледышка. Я слишком осторожно и тихо опустил голову на край кровати, поглаживая рукой ее кисть.
- Как же ты сможешь выжить в этом дерьме одна? – прошептал я тихо. – Когда узнаешь правду… Когда твоя жизнь продолжится, но будет ли тебе легче…
Я рассуждал вслух и не заметил, как просидел так около часа.
- Такая глупая, но такая смелая… - Подняв голову, я посмотрел на девушку снизу. Все также спала, неподвижно, слабо дыша. Ресницы лишь незаметно подрагивают, а полные сероватые губы слегка приоткрываются. Она словно спящий ангел, не знающий о гниющей натуре своего родного человека, словно пытающийся изо всех сил разглядывать в человеческих душах, даже самых темных, светлое пятно. Я смотрел и не видел в ней той шустрой девчонки, способной навредить. Я не видел в ней той, которую хотел заставить все исправить, а затем жестоко убить, лишь потому что она казалась мне мерзкой вошью. Я не доставлю такой радости ее отцу, ведь теперь более чем уверен – ему плевать на свою дочь. И я не причиню ей никакого вреда…
Я резко приблизился к ее лицу и внимательно посмотрел в закрытые глаза.
- Я не позволю тебе страдать… Уж ты то точно не должна расплачиваться за поступки своих родителей. – И в странном для самого себя порыве, легко, почти невесомо поцеловал девушку в щеку…
14 глава
Спустя 2 дня.
- Говоришь, забыть все может? – Не унимался Дэн уже десять минут.
Я уныло кивнул. Уже два дня Лиза находится в коме после операции и не понятно, чего ожидать дальше. Насколько ее амнезия сложна, сколько продержится. Но друг, напротив, видел в этом лишь положительное:
- Это ведь лучше, чем она бы и дальше тебя ненавидела и месть строила. Лучше, если она забудет про тебя вовсе.
- Ты что говоришь? Ее сознание, ее жизнь подорвется.
- Тогда что ты будешь делать, если ее амнезия затянется?
Я нахмурился.
- Ничего…
- Уверен? – Усмехнулся Дэн.
Я посмотрел на него, а он улыбнулся мне, будто все мои действия и слова для него очевидны.