Прикрываю голову и тут слышу визг тормозов. Заградив меня от пуль, у обочины останавливается спортивная тачка Донована. Ныряю на пассажирское сиденье, пригибаю голову и кричу:
— Гони!
Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Донован мчится туда, откуда только что приехал. Не сводя глаз с дороги, он находит и стискивает мою руку.
— Ты в порядке?
Киваю, прижимая сумку к груди.
— Не останавливайся.
— И куда ехать? — Он бросает на меня быстрый взгляд.
— В полицейский участок. Если я не вернусь, отнесешь им все эти документы.
— Не вернешься? Откуда? — Его голос полон тревоги.
— Из прошлого.
— Лара, ты говоришь какую-то бессмыслицу.
— Знаю, прости. — Закусываю губу. — На объяснения нет времени. Я должна все исправить, чтобы спасти отца от тюрьмы, а Молли — от похищения, и сделать это можно одним-единственным способом. Я должна вернуться к самому началу.
Донован заезжает под старый заброшенный мост, вырубает двигатель и поворачивается ко мне. Он пристально всматривается в мое лицо, и я отвечаю тем же, ведь при следующей встрече, боюсь, от его любви ничего не останется.
— Как мы это сделаем? Нам надо проникнуть в «Перемотку»?
Качаю головой и нежно касаюсь его щеки.
— Уже не надо.
На лице Дона явственно проступает непонимание.
— С тобой не соскучишься, ты в курсе?
Со смехом наклоняюсь к нему. Издали доносятся вой сирен и торопливые шаги.
— Помни обо мне, когда меня не станет.
— Не говори так. Я никогда тебя не забуду, Лара.
В миг, когда наши губы встречаются, происходит волшебство. Меня с головы до пят, будто теплое одеяло, окутывают его любовь, понимание и сострадание. Мой разум раскрывается, и ко мне мгновенно возвращаются все воспоминания.
Все до единого.
Глава 24
У меня есть только пятнадцать минут.
Именно так я сотворила тот невообразимый хаос, в который теперь превратилась моя жизнь, но я могу все исправить.
Я должна.
Перехожу через дорогу и вижу переулок. Наблюдаю, как я, получив пулю, валюсь на землю.
Мама вскрикивает и падает на колени.
— О боже, — шепчет она и оглядываяется через плечо. — Помогите! Кто-нибудь, помогите нам!
— С вами все будет хорошо, — обещает она, беспомощно глядя, как я лежу и предположительно умираю, хотя на самом деле просто постепенно перемещаюсь во времени. — Все будет хорошо.
Я припоминаю свои ощущения, но не могу отвлекаться, поскольку толпа все увеличивается. Перестаю обращать внимание на крики и вопросы людей и фокусируюсь на Рексе. Он убегает к мусорным бакам и стоящему в конце переулка забору из проволочной сетки. Срываюсь на бег, проталкиваясь сквозь толпу и распихивая попадающихся на пути зевак. Перепрыгиваю через распростертое тело.
— Эй! — кричит мама, но, кажется, не замечает, насколько я похожа на девушку, над которой она склонилась.
Хорошо.
Не сбавляя хода, перепрыгиваю мусорные баки и перемахиваю через забор.
Приземляюсь на корточки и вижу Рекса во всем черном, удаляющегося по улице. Он развил неплохую скорость, но ему от меня не скрыться. Делаю глубокий вдох и снова устремляюсь вперед. Старательно работаю руками и втягиваю воздух в горящие легкие. Так быстро я никогда не бегала.
Не свожу взгляда с Рекса. Когда он сворачивает за угол и направляется к торговому центру, принимаюсь молиться, чтобы я не потеряла его в толпе. Ускоряюсь и, повернув вслед за ним, чуть не падаю, запутавшись в собственных ногах. Рекс окружен людьми. Он замедлил бег и пытается отдышаться, но все равно опережает меня и уже почти добрался до парковки, где его, вероятно, ждет автомобиль, готовый умчать его подальше.
Я начинаю активнее проталкиваться сквозь толпу. Рекс всего в полуметре от меня, но тоже движется вперед, а я уже выдыхаюсь.
— Рекс! — из последних сил кричу я.
На секунду замерев, он оборачивается и видит меня. На его лице вспыхивает замешательство, и до меня доходит, что этот Рекс меня еще не знает.
— Я же тебя застрелил?
— А вот и нет.
Стиснув зубы, подлетаю к нему и, размахнувшись, засвечиваю кулаком в лицо и направляю мощный пинок под дых. Рекс как подкошенный падает на тротуар. Лежа на животе, он силится подняться, но я бью его коленом по почкам, отчего он снова валится на землю. Оседлав Рекса, сижу на нем, стараясь давить всем весом, чтобы он не сбежал, а тем временем люди вокруг начинают обращать на нас внимание.
— Что здесь происходит? — спрашивает кто-то.
Поднимаю голову, утирая слезы.
— Он пытался убить леди… там, у башни Рекордз. Кто-нибудь, вызовите полицию. Оружие все еще при нем.
Слегка хлопаю коленом по карману брюк Рекса и чувствую очертания пистолета. Он не избавился от оружия. У него не было времени, чтобы подставить папу. Рекс сделал бы это, будь у него подобная возможность, и лишь поэтому он все еще не прыгнул обратно во времени.
И именно это спасет меня и станет его концом.
Люди вокруг нас звонят в службу спасения. Возле меня с ужасом на лице присаживается на корточки мужчина.
— Милая, тебе не следовало за ним гнаться. Что, если бы он причинил тебе вред?
Я самодовольно ухмыляюсь.
— Он вряд ли, но он работает на Патрисию Джеймс. Вот она опасна.
Мой собеседник хмурится.
— Генеральный директор «Перемотки»?
Пока мы ждем полицию, народ следит, чтобы Рекс никуда не делся. Полицейские приезжают, снимают со всех свидетельские показания и арестовывают негодяя. Оказывается, я не единственная видела его. Одна старушка сообщила о мужчине с похожим описанием, который убегал по переулку. Теперь у полиции есть основания ей верить.
Благодаря мне. Благодаря моему дару.
Но если я хочу спасти семью, мне нужно от него избавиться. Я больше не могу путешествовать во времени.
Когда появляются репортеры с камерами, я исчезаю. Иду в супермаркет и нахожу пустой ряд. Глажу пушистые полотенца и улыбаюсь камере наблюдения надо мной. Думаю о маленьких Майке и Молли, о папе, маме… и Джексе. Не знаю, что готовит будущее всем нам, но я готова его встретить.
Готова оставить это прошлое позади.
Глава 25
Тук-тук-тук.
Открываю глаза и понимаю, что лежу на кровати. Комнаты, где я росла в доме Джекса, больше нет. Вокруг кирпичные стены, и кровать не такая широкая, как была в той спальне.
Я снова в Чарльзтауне.
Но это комната побольше, чем та, в которой я спала, когда мы жили вдвоем с папой. Стук повторяется, и дверь приоткрывается. Я приподнимаюсь на локтях. В комнату заглядывает папа.
— Он скоро приедет. Как насчет того, чтобы вылезти из постели?
— Папочка!
У меня перехватывает горло. Соскакиваю с кровати и бросаюсь к нему на шею. Глубоко вдыхаю мускусный запах папиного лосьона после бритья. Его руки сжимают меня в крепких объятиях — именно таких, как я помню. Кажется, будто с нашего последнего объятия прошли годы. И мне так жаль, что я хотела променять все это. Безумно жаль. Мне хочется рассказать ему обо всем, но я не произношу ни слова.
Ни слова.
— Ну надо же, обычно, когда я бужу тебя по утрам, меня ожидает гораздо менее теплый прием. Как правило, ты бурчишь и рычишь.
— Я не рычу, — усмехаюсь я. — Это Искра рычит. — Делаю вид, будто закатываю глаза, но, кажется, выгляжу не очень убедительно.
Папа смотрит на меня так, словно у меня выросла вторая голова.
— Ну ладно, одевайся. Как раз успеем позавтракать, прежде чем за тобой заедут.
Как только он уходит, я развиваю бурную деятельность. Прихожу в восторг, увидев, что мой шкаф больше не напоминает гардероб куклы Барби. Все стразики исчезли, хотя несколько блесток все же осталось. Ходить в обычных джинсах и майках с блестками гораздо удобнее, чем в джинсах в обтяжку и туфлях на платформе.