- Проверим. Квентин, добрый день.
Мужчина на стуле не шелохнулся.
- Квентин, встаньте.
Ноль внимания, никакой реакции - даже глаза не дернулись на голос.
- Видишь?
- Я хочу попробовать. Подопытный 0994, встаньте.
Мужчина беспрекословно поднялся на ноги.
- Изумительно. Подопытный 0994, кто такой Квентин Ли?
- Имя, которого нет, - ответил мужчина без тени эмоций.
- Вот, Валерий, видишь? - победно воскликнула Сара.
- Нет, не вижу, - почесал подбородок Волков: - Это лишь остаточный эффект.
- Нет, нет и еще раз нет. Он не готов и не будет готов. Его личность забита глубоко в подкорку, но не стерта. Эксперимент считаю проваленным по полной программе.
- И что мы дадим в отчете "ТинКорп"? Они его выбирали из тысячи кандидатур из-за коэффициента гениальности. Им нужен результат!
- Дадим то, что должны. Отчет о том, что эксперимент ведет к летальному исходу.
- Но он жив, - Валерий Юргенович Волков, профессор из отдела экспериментальной психологии боевого примения "ТинКорп", развел руками.
- Поправимо, - хмуро ответила Сара Генриховна Томпсон, куратор отдела исследований "ТинКорп": - Подопытный 0994, не дышите.
Та, что ходит меж вагонов
Сколько мы уже в дороге? Кажется, батарейка в часах закончилась целую вечность тому назад, но исправно переворачиваемый соседом с верхней полки календарь говорит, что это было чуть больше пяти лет назад. Значит, мне уже тридцать пять, значит, в дороге я уже девять лет.
За окном пролетают уже слабо заметные из-за многолетней привычки столбы, время от времени озера и леса становятся развлечением для глаза. Сосед по нижней полке опять достает из рюкзака курицу и овощи.
- Лаваш будешь, Илларионыч? - уже зная ответ, спрашиваю мужчину с одышкой.
- Хай живэ, - отвечает Илларионыч, бережно ставит на столик бутылку с мутной белой, заговорщицки подмигивает.
- А давай, - машу рукой и откладываю книгу. Сколько раз я ее уже прочитал? Десять? Пятьдесят? Надо поменяться с Гошей из седьмого купе. Его фантастику я читал всего шесть раз.
А вот не пил с Илларионычем я уже недель пять. Да, точно. Последний раз так перепили, что мне снилось, будто приехали. Будто поезд остановился и проводник Ваня объявил, что это конечная, что можно выходить, что дороги дальше нет и больше не будет. Проснулся еще с утра с дикой сухостью во рту, но без головной боли. Просто слабость и разочарование.
Философ из третьего вагона задвигал какие-то теории про то, почему мы все оказались в этом поезде, но его слушают разинув рот только подростки из шестого. И то, только из-за того, что девять лет назад они еще детьми были и сказки превратились в веру сектантов. Никто их не осуждает - каждый сходит с ума так, как хочет. Я вот все пытаюсь понять, почему батарейка села и заново не идет, а телефон каждое утро заряжен. Или почему у Илларионыча его баул с едой не кончается, а у Леонида Павловича из седьмого купе сигарет с каждым годом по утрам в пачке меньше.
Мутная белая разлилась по стаканам, соседи сверху опять отказались. Бедные травоядные, они меня еще в первый день удивили своей здоровой пищей, что больше похожа на последствия ликвидации овощебазы.
- Будьмо, - поднял стакан Илларионыч и смачно, звучно ударил по моему.
- Давай, - отвечаю, выпиваю половину и занюхиваю колбаской. Колбаску достал уже я из своих нескончаемых запасов, нарезал и разложил по многолетней традиции полукругом на тонком лаваше. Надо бы позвать Сашку, но она до вечера спит и на раннее пробуждение отреагирует обидой на пару дней.
- Минералка, пиво, орешки, чипсы, - слышится голос из начала вагона. Идет местная легенда. Она работает в вагоне-ресторане и каждый день, два раза, проходит по составу, предлагая что-нибудь купить у нее. Не знаю, берет ли хоть кто-то что-то, но она не унывает. И, кажется, не стареет - как застыла на непонятном возрасте между сорока и семьюдесятью, так и держится.
Кажется, что только с ее приходом начинаешь снова слышать стук колес, к которому привыкаешь за пару часов поездки. За девять лет слух обострился настолько, что можно понять шепот в другом конце вагона, а стук больше никогда не услышать. Но два раза в сутки приходит ощущение, будто ты вновь способен услышать ритмичные, методичные постукивания.
- Минералка, пиво, орешки, чипсы, - доходит женщина до нашего купе. Илларионыч здоровается, протягивает купюру и берет две банки пива. Каждый день он это делает, каждый день сокрушается, что надо было брать три, каждый раз не меняет устоявшуюся традицию.
Женщина уже начинает уходить, но тут уже не выдерживаю я. Нажрусь. Сегодня я однозначно нажрусь.