- Мне тоже пиво дайте, пожалуйста.
- Сколько? - спрашивает женщина, которую мы давным-давно стали называть "той, что ходит меж вагонов".
- Три. Нет. Четыре. Холодное?
- Конечно, - улыбается женщина. Как-то неловко столько лет ее видеть, а до сих пор не знать имя, но я не спрашиваю и на этот раз. Не обманула - холодное.
- Минералка, пиво, орешки, чипсы, - слышится уже из конца вагона, когда я с Илларионычем допиваю стакан. Открываю пиво, делаю жадные большие глотки и довольно вздыхаю. Ехал с учебы домой, а оказался в дороге дома. Чего только в жизни не случается?
Дальше все идет уже веселее. Мы ходим курить тайком от проводника, пьем пиво и белую мутную, с разрешения соседей достаем гитару, а тут и Сашка пришла. Темнеет, включается желтоватый свет, задушевные беседы, остывшая курочка, пальцы вытираем о лаваш, а за первой бутылкой пошла вторая, а пива и правда мало...
Просыпаюсь снова один, а хотелось с Сашей. Александрой Валентиновной, как я ее величаю, перебрав. Но нет, снова один. Снова в вагоне. Снова Илларионыч раньше встал, снова прихлебывает горячий кофе и заговорщицки щурится. Пожалуй, сегодня я тоже нажрусь, если сосед достанет мутную. Голова немного гудит - все же, пиво было лишним. Но я прервал многолетнее воздержание и купил его у той, что ходит меж вагонов, и не жалею. О чем тут жалеть, если дорога еще дальняя. Лет тридцать еще. Или сорок. Или сколько там мне еще осталось? Машинально смотрю на часы и понимаю: сегодня я возьму минералку, пиво, орешки или чипсы - часы снова пошли.
Рагнарек
Драккар догорал. Один Всеотец бродил меж трупов и поднимал достойных берсеркеров в свои чертоги на Вечный Пир. От моих рук погибло много христиан, много диких мужчин и еще больше викингов из иных селений. Мой топор не ведал жажды и всегда пил вдоволь горячую кровь мужчин, женщин, детей и стариков. Шрамы на моем теле десятками отметин показывали, что бояться боя или бежать - не мое.
Но Всеотец переступил мое тело, даже не посмотрев на шесть стрел в моей груди. Он взял Олафа и Торбьерна, приобнял Фирса Одноухого, улыбнулся Рагнару Немому. Последние выдохи паром выходили из моего окровавленного рта, разбитые губы трясло приближавшейся агонией, сердце устало пропускало удары.
- Почему? - из последних сил у меня получилось произнести свой вопрос. Мои братья по оружию обернулись и в недоумении, вопросительно обратили взгляды на Одина. Великий Вешатель остановился, покачал головой:
- Ты знаешь.
Сил говорить уже не было, однако Всеотец прочитал мой мысленный ответ:
- Это несправедливо. Я - воин. Моя погибель в битве.
- Все так, да, - Один чуть повернул голову и в его единственном глазу не удалось увидеть ни капли понимания или сострадания: - Воин из тебя был отменный. Однако, места тебе в Асгарде не будет никогда.
***
Огни пожаров и пепел павших селений, морская соль и сухое оленье мясо, густая кровь врагов и звон стали, голод путешествий и азарт добычи. Ничего этого не было в новой жизни, ничто не радовало так, как тогда, под стягами Одина. Судьба вернула мою стенающую от несправедливого решения Всеотца душу через тысячу лет. Время безбожия, бесчестия и безропотности. Право сильного забыто на уровне селений - лишь огромные страны могут воевать за место под солнцем. Нет поединков, нет культа земледелия, нет богов и нет жертв для урожая.
- На выход. Гулять полчаса, ограду не трогать.
Санитар. Они упрятали меня в психиатрическую лечебницу еще в пятилетнем возрасте, ведь память была полна славными сражениями, а язык острым и вольным.
Гулять. Я не хочу. Мне нужна славная битва, чтобы барды сложили песнь о незаслуженно брошенном воине.
- Незаслуженно? - я вздрагиваю, ведь этот голос был последним в моей прошлой жизни и он молчал десять веков.
- Я - воин.
- И что?
- Мое место в твоих чертогах!
- Нет.
- Все убийства, вся кровь, все победы - все было во имя тебя! - я не сдерживаюсь и кричу. Ярость и злоба, отчаяние и жажда понять, непримирение и боль.
- Я знаю. Но ты не можешь войти в чертоги.
- Я хочу биться плечом к плечу со своими братьями в Рагнарек! Я - воин!
- Ты не воин! - громко кричит Один и в момент оказывается перед моим лицом: - Ты воительница! Женщинам нет места в Последней Битве! Никогда этого не было и никогда не будет!
Руки связаны смирительной рубашкой, но это не повод избегать доброй драки:
- Тогда я хочу свой Рагнарек здесь и сейчас.
Один улыбнулся.
Конец