К полу меня пригвоздила плита, из которой торчала арматура. Сама плита перебила ноги, арматура же насквозь пробила через лопатки грудь. Я не мог закричать - легкие наполнила жидкость и изо рта потекла кровавая пена. По опыту прошлых жизней, мне оставалось немного.
В пяти метрах от меня лежала Лорел и тянулась в мою сторону руками - ее накрыло нависшей плитой, но она могла еще уйти. Окровавленными губами я беззвучно прошептал: "Уходи". Лорел кашлянула, выплюнула набившую рот пыль и начала говорить:
- Нужно вытащить тебя, Маркус, - она обреченно улыбнулась: - Нам еще к Юпитеру лететь.
"Уходи", - я открывал рот, но из него не доносилось ни звука.
- За меня не волнуйся. Я - ве... - плита упала и скрыла под собой Лорел. Я потерял ментальный контакт с ее аурой. Через несколько секунд умер и я.
8
Тело восстановилось, по иронии, недалеко от центрального улья Гипта. Не задумываясь, я нашел одежду, снял деньги со своего биометрического счета. Я не хотел думать ни о чем. Психоблоки выстраивались в сознании с чудовищной скоростью, закрывая за собой имена и лица из прошлой, такой близкой и такой далекой, жизни.
Я купил комнату на нижнем уровне улья, укутал ее ментальным коконом безмолвия и уединился в медитации. Сделав в своем организме замкнутый цикл пищеварения, я закрыл глаза и коснулся сознанием варпа.
Варп, по структуре своей, становится тем, что сокрыто в человеке. Если древние философы говорили, что свобода одного человека ограничивается там, где начинается свобода другого, то варп объединял все чувства, эмоции и желания всех и каждого в мире. Быть может, не только в этом мире. Причудливые формы цвета, звуки запахов, огонь мыслей, лед мечтаний - все переплеталось в живых витражах пространства без границ.
Варп стали использовать для путешествий, но даже Геллер, что изобрел защитное поле от разрушительных воздействий иного пространства, не задумывался, как можно еще использовать эту реальность. Никто не думал, что это не просто скоростная магистраль, но еще и чей-то мир. Я находил в нем мирные ниши и приносил с собой в варп лишь безмятежность.
На этот раз все было иначе. Варп встретил меня, как старого друга, раздвинув опасности и пустив в обитель покоя, а я не мог ответить благодарностью. Во мне закипала безумная гамма чувств, самым ярким из которых была тоска. Варп принял и такой подарок, создав вечный крик грусти и утраты. Крик разошелся по пространству, разгоняя радости и приятные воспоминания миллиардов живых существ. Эхом в сознание вернулось лишь ее имя. "Лорел". Варп шептал, кричал, напевал это имя снова и снова, выворачивая наизнанку все чувства и эмоции, ломая стены психоблоков и ментальных якорей. Меня начало затягивать в вихрь и я не сопротивлялся. Ментальную оболочку швыряло по варпу, словно рыбацкую лодку во время шторма. Я разбивал собой маршруты звездолетов, мешал навигаторам, распространял волны помех, ощущал, что приношу боль более слабым псайкерам, но ни на мгновение в пространстве без времени не пытался остановить неуправляемый полет.
Меня вырвали из варпа насильно и швырнули в тело. В комнате, надо мной, стояли три существа.
- Маркус, встань, - сказал шарообразный механоид и протянул мне отросток-манипулятор. Я принял помощь и поднялся на ноги.
- Мы восхищены твоими достижениями в развитии, - продолжила отдаленно напоминавшую эльдара женщина с завязанными тканью глазами.
- В тебе нет присущей людям агрессии к иным расам, - констатировал факт змееподобный третий ксенос.
- Поэтому ты первым узнаешь грядущее, - вновь сказал механоид.
- Это вы меня сделали таким, - я не спрашивал их, все стало понятно сразу.
- Именно. И ты готов.
- К чему?
- К первой войне бесконечности.
9
В пустыне жизнь никогда не уходит полностью. Приспособившиеся звери копошатся под землей, лишь изредка выходя под палящее солнце, растения темных расцветок живут за счет редкой ночной влаги, мириады насекомых мигрируют с места на место, продолжая жить вопреки всему. Люди же оставляют суровые земли и уходят, а те, кто остаются, обретают безумие. Человек тоже может привыкнуть ко всему. Небезызвестный в свое время Торквемада однажды сказал мне, что люди способны привыкнуть даже к виселице - повисят, подергаются и привыкнут.
Чтобы пересечь пустыню от Гипта до Мерики у меня ушло два месяца. Два месяца изнурительного похода, во время которого пришлось ночами отбиваться от животных, а днем избегать редких людей, что даже за пустую флягу способны убить. Убить и съесть, как говорили солдаты на кордоне между пустыней и ульем Гипта.