- Не по нам, да? - уже поняв свою судьбу, но не чувствуя от шока боль, спросил Гейб.
- Не по нам.
- Всё?
- Всё.
- Лови, - Гейб с трудом вытащил из кобуры пистолет и слабо бросил в сторону Роба.
- Серьезно?
- Эвакуации не будет. А я уже начинаю чувствовать пиз...
- Гейб. Хватит.
- Давай. Мы же договаривались. Один хрен я буддист. Реинкарнация - наше все. Стану цветком в следующей жизни. Может, к твоей смерти от старости меня и срежут.
- Для умирающего ты много говоришь, - усмехнулся Роб, поднял пистолет, проверил патроны. Две штуки. "Подумал и обо мне, стервец".
- Зато можешь потом детям рассказывать, что я говорил и договорился.
- Цветком, значит? Буддист хренов. А это, значит, семя реинкарнации?
В ответ Гейб закашлялся. Изо рта пошла кровавая пена. Когда-то их учили, что такое бывает уже под самый конец, если рядом нет хирурга. Значит, медлить нельзя.
- Семя...доброты, - прохрипел Гейб.
Цена чести
- Открыть огонь, - скомандовал адмирал Барнс. Он прекрасно знал, что это конец. Враг будет уничтожен после первого же залпа.
Конечно, он знал, что на вражеском корабле сорок процентов гражданских - отчеты сканирования редко ошибались. Пираты перевозили беженцев с агонизирующих планет на процветающие, и, по идее, их отловом должны были заниматься пограничники, а не космофлот. Но не сейчас. Адмирал Барнс был человеком чести и не мог пройти мимо прямого нарушения правил Совета Галактики. Преступники должны быть уничтожены.
Матрос Карагодин служил под началом адмирала Барнса три года. И за все три года он ни разу не написал домой грустных или печальных писем. Служить с Барнсом было для многих достижением и Карагодиным гордилась вся семья. Каждое космоплавание в итоге заканчивалось героическим очерком в новостях, и то была заслуга адмирала, который всегда выходил победителем.
Сегодня матрос Карагодин впервые отказался выполнять приказ адмирала и пересмотрел свои ценности. Будучи заряжающим орудий седьмого отсека, он не открыл огонь по кораблю пиратов. Он помнил историю своей семьи - его дед и бабка по отцовской линии сбежали с Ракиса-21 на Тёч-13 за год до гибели планеты. Матрос Карагодин отдал долг памяти предков. Конечно, его впоследствии накажут, но такова цена чести.
- Щиты на ось икс по максимуму, - скомандовал Леший, капитан пиратского корабля: - Женщин и детей в капсулу сброса!
- Мы мертвецы, - мрачно заметил боцман Рябов.
- А ты собрался жить вечно, обезьяна? - усмехнулся Леший и оба засмеялись.
Матросы, которых законники называли пиратами, спешно проводили женщин с детьми из числа беженцев в эвакуационную спасательную капсулу, что была размерами с треть корабля, и предназначалась именно на такие экстренные случаи. Леший всегда знал, что однажды их прижмут. Но и всегда знал, что гражданских в обиду не даст ни одной государственной собаке.
- Щитов хватит на минуту, не больше, - заметил боцман и закурил. Курить на мостике категорически запрещалось, но раз сам капитан протянул пачку, значит, время умирать.
- Ну докурим на том свете, - ухмылялся Леший. За свою долгую по меркам пиратов жизнь он спас столько беженцев, что сбился со счета. Добавить еще пару сотен в копилку спасенных - дело чести.
Производственные финансовые инструменты
- ...и называется производственными финансовыми инструментами, - лектор замолчал, поднял папку с бумагами и силой ударил ей по столу: - Голубева, повтори, что я сказал.
Девушка, еще секунду назад видевшая во снах милого зеленого дракончика, который прыгал у нее на плече и пищал, вздрогнула и встала со стула:
- Существуют договоры, по которым стороны получают право или обязуются выполнять некоторые определенные действия в отношении базового актива, это и называется производственными финансовыми инструментами.
Лектор улыбнулся. Ему опять не получилось подловить студентку, которая бессовестно спала на каждой его лекции, однако могла ответить на любой вопрос.
- Твои бы таланты, да в дело, Голубева. Вот скажи, ты задумывалась над тем, кем будешь работать после университета?
Девушка покраснела и опустила глаза. Она чертовски сильно боялась высказывать свои мысли на публике, а сейчас вся аудитория отвлеклась от скучной лекции и наблюдало шоу социопатии и скромности.
- Я...я хочу жить, - ответила девушка. Лектор смутился, жестом показал, чтобы студентка села, и продолжил лекцию. До самого конца пары его не покидала мысль, что это был самый глубокий ответ на простейший вопрос, который он задавал уже не одному поколению студентов.