Иногда зимой раздавался стук в дверь, и, открыв ее, мы видели якута, который привез кое-что на продажу. Он что-то непонятно бормотал по-якутски, и мы впускали его в дом. Он заходил внутрь, но оставался стоять у дверей, замерев в молчании. Было такое ощущение, что он оттаивал. Мы встречали таких людей зимой на улице. Их брови, ресницы и волосы были покрыты инеем, и когда они входили в помещение, им нужно было какое-то время, чтобы привыкнуть к теплу. Считалось невежливым сразу начинать с ними разговор. Если же, как только они входили, к ним обращались с вопросом, то ответа не получали. Но и ждать долго тоже не следовало: вошедший никогда бы не начал разговор первым. Таков был ритуал, который всякий раз повторялся, и мы изучили его правила.
Обычно якуты продавали молоко и оленину. Молоко замораживали в форме глубокой тарелки или чаши. Сливки замораживались на поверхности этого круга, и дети очень любили соскребать их ложками и есть как мороженое.
Если мы что-нибудь у якута покупали, то лед молчания ломался, и продавец долго рассказывал, как он ехал до Покровска из деревни, или же о том, как лучше всего готовить мясо, и как хорошо, что мы едим оленину. Закончив рассказ, он снова выходил на мороз, чтобы отправиться на оленьей упряжке к следующему покупателю. Иногда якуты привозили на продажу зайцев или дичь: куропаток и глухарей, которых в здешних лесах водилось очень много.
То, что произошло с якутским народом после революции, оставило свой отпечаток на нем. Угнетение и дискриминация, которые эти люди испытывали годами, сделали их чувствительными и ранимыми. И для учителей-неякутов это создавало трудности. Необдуманное замечание могло вызвать совершенно неожиданную реакцию. Если кто-то из учителей делал выговор или строго разговаривал с каким-нибудь учеником-якутом, то тот мог замкнуться и потом постоянно молчал, и почти невозможно было снова войти с ним в контакт. В другой раз на подобные замечания ученик мог отреагировать агрессивно, обвинив учителя, что строг он только потому, что не любит якутов. Так что мне несколько месяцев пришлось вырабатывать тактику общения с этими своенравными учениками: никогда не повышать голос, быть более осторожным, когда шутишь, никогда не иронизировать, чтобы они не подумали, что над ними насмехаются, и быть справедливым, чтобы они не чувствовали какой-либо дискриминации по сравнению со своими русскими одноклассниками.
Многие учащиеся были очень умными, живыми и схватывали все на лету. Они могли спорить, если что-то не соответствовало их понятиям. На одном из уроков немецкого языка мы переводили текст, в котором несколько раз повторялось выражение «крыша красная». Один из учеников на это отреагировал: «Как так? Крыша не бывает красной!» «Странность» его заявления объяснялась тем, что в Якутии не строили домов с черепичными крышами. Ученики оценивали новую информацию на основе своего собственного опыта и мироощущения.
Поначалу мне было трудно различать моих учеников и запоминать их фамилии. Большинство из них заканчивалось на «ов» или «ев»: Петров, Николаев, Сидоров, Иванов. И похожие фамилии — почти во всех классах.
Для европейцев якуты внешне похожи друг на друга. У них типично монголоидные черты — раскосые черные глаза, плоские носы, черные волосы. И потребовалось много времени, чтобы разобраться, кто из них Сидоров, кто Иванов, а кто Петров или Сергеев.
У учеников — свои трудности. Они, например, долго не могли привыкнуть правильно обращаться к учителям. В якутском языке нет официальной формы обращения, есть только фамильярная. И по-русски они ей тоже пользовались. Впрочем, со временем обращаясь к учителю они стали говорить более уважительно.
Несмотря на все эти трудности, у меня сложились хорошие отношения с моими учениками. Большое впечатление на них произвело то, что я владею пятью языками. Благодаря этому я пользовался уважением у них. Как и в Якутске, мне очень часто приходилось отвечать на такие вопросы, которые не относились к изучению немецкого языка.
В то время в Советском Союзе Поль Робсон был одним из самых популярных зарубежных певцов. Советские газеты часто писали, что он подвергается гонениям потому, что, во-первых, негр, а во-вторых, из-за того, что он прогрессивный борец за гражданские права негров. Однажды один из моих учеников задал мне вопрос, почему Поль Робсон не уедет из Соединенных Штатов и не переедет в Советский Союз, где ему будет гораздо лучше. При ответе на такие вопросы очень важно иметь в виду политику партии, которой должен следовать учитель и ни в коем случае не отклоняться от ее официального курса. Немного подумав, я ответил, что, конечно, Полю Робсону было бы гораздо лучше в Советском Союзе, но его гражданский долг остаться в Соединенных Штатах, чтобы помочь черным бороться против дискриминации, которой их подвергают белые. И если Поль Робсон будет жить в другой стране, то черные так и останутся людьми без прав и все погибнут из-за неравенства, дискриминации и отсутствия хороших песен.
Отвечая на такие вопросы, учитель всегда должен быть готов дать ответ, который бы соответствовал линии партии. Атлетам необходимо постоянно тренироваться, чтобы быть в форме. Точно так же люди, занимающие ответственные посты в Советском Союзе, обязаны постоянно поддерживать хорошую политическую форму.
Все учителя обязаны были заниматься в политических кружках. В дополнение к нашей работе по подготовке к урокам мы два часа в неделю изучали диалектический материализм, историю партии, а также мысли и высказывания Маркса, Ленина и, особенно Сталина, о классовой борьбе, экономическом развитии при социализме и роли пролетариата как авангарда партии. На каждое занятие политкружка мы приходили с докладами по теме, которую изучали на предыдущем занятии. Важно было быть в курсе всего происходящего и принимать активное участие во всех занятиях. В конце учебного года какой-нибудь партийный секретарь из местного комитета партии приезжал в школу, чтобы проэкзаменовать членов политкружка. Если его не удовлетворяла политическая подготовка учителей, он требовал, чтобы они вернулись к изучению того же материала на следующий год. Поэтому мы все старались сдать экзамен и не получать выговоры от какого-нибудь строгого функционера из районного комитета партии. Как правило, политкружок вел секретарь парторганизации школы. Среди членов политкружка я оказался единственным, кто знал иностранные языки, поэтому мои коллеги часто обращались ко мне с просьбой объяснить им значение незнакомых иностранных слов.
Однажды я шел домой с такого собрания вместе с коллегой, который спросил меня кто такой «космополит». Я объяснил ему значение и происхождение этого греческого слова. Я сказал, что космополит — это житель мира, который чувствует себя как дома везде, независимо от страны проживания и от национального происхождения. Это — нормальный человек, который всюду хорошо приспосабливается, разносторонний и опытный. Я не придал большого значения нашему короткому разговору. Для меня вопрос коллеги был одним из многих, которые мне задавали. Я просто в очередной раз объяснил значение еще одного иностранного слова.
Однако вскоре у меня появилось другое представление о ситуации, возникшей на вечерней дороге домой.
Как раз в это время Сталин начал кампанию против космополитов. Это была «охота на ведьм» с определенным антисемитскими оттенком. Она была направлена против всех инакомыслящих, против каждого, кто хотел иметь или уже имел связи с Западом, а также против любого, кто по неосторожности высказывался с симпатией о западной культуре и западном образе жизни. Радио, газеты и журналы ополчились на «безродных космополитов», и сталинская интерпретация этого слова в корне отличалась от той, которую я дал моему коллеге.