Но на самом деле я тогда я даже не догадывался, что речь пойдет о “Девушке с васильками”, способной разрушить не только жизнь. Ведь ее тоже звали Александра! А того, кто за ней охотился — Поль Монтанье.
Глава 5. Соединять сердца
Январь, 2000 год, Тоскана, Италия
Когда я вошла, Лея, одетая в просторный джинсовый комбинезон и желто-черную клетчатую рубашку, летала по кондитерской, как майская пчела, то выставляя на витрину свежеиспеченные Антонио торты, то пыхтя и свистя кофемашиной, то раскладывая по блюдцам круассаны. Увидев меня, она бросила “чао!” и продолжила пробивать чек, переговариваясь с пожилыми посетительницами. Дождавшись, пока женщины выйдут, я поинтересовалась, надевая халат и бандану:
— Ну и где эта катастрофа?
Лея кивнула на газету на столике. С тех самых пор, как я впервые вошла в кондитерскую, на зубок запомнила одну важную вещь: ни одно утро в Италии не начинается без свежих новостей политики, местных хроник и футбола.
На газете крупным шрифтом красовалось: «“Магнолия” обещает местным жителям показать Святого Валентина».
— А мы? Что мы будем делать на День Влюбленных? Облизываться, когда к ним убегут наши лучшие клиенты? Ассоль, к нам уже никто не ездит из Флоренции за шоколадными круассанами. В “Магнолии” ты видела, что там творится? Только бисквитных шариков «Кисс» там сортов пятнадцать, — Лея закатила глаза и принялась загибать тонкие пальчики, — С глазированной клубникой, засахаренной вишней, фундуком, кокосом, фисташками, апельсиновыми цукатами, миндалем, ромовой начинкой, кленовым сиропом…
— Ну, разошлась! — перебил ее с кухни Антонио.
В ответ Лея нарочно повысила голос:
— А мой муж все также помешан на классике пятидесятилетней давности: зепполи с кремом да вортичи д’аморе! — От волнения лицо Леи покрылось румянцем. Она всплеснула руками, — Где-то сейчас мой Ремо?
Если я правильно помню, Ремо был соперником Антонио за сердце Леи, но она предпочла ему Антонио, и теперь фантом Ремо появлялся в моей кондитерской при любой размолвке супругов. Я покачала головой и опустила взгляд. И это вовсе не робость признаться, что я летала в Швейцарию не на курсы шоколадного мастерства. Просто ее слова показались мне жестокими по отношению к мужу, который тут же явился из двери кухни. Он схватил со стойки лимон и запустил в Лею:
— Ремо? Он вряд ли смог бы ужиться с той, кто преклоняется перед всем американским! Ред велвет, капкейк, пламкейк… Тьфу! Даже знать не хочу, что это такое!
Тут Лея встала посреди зала руки в боки и с вызовом произнесла:
— Ты консерватор и брюзга, и не хочешь признаться, что в наше время рынком движет обертка, а не то, что в нее завернуто! Мне все равно, американский десерт или нет, главное получить результат, за который мне не будет стыдно!
Антонио с обиженной и злой гримасой махнул рукой и исчез на кухне.
Лея с досадой спросила:
— Ты тоже не согласна со мной?
Слово “стыдно” повисло у меня в голове. Как же хочется, чтобы все скорее закончилось, и ничего мне больше не напоминало об ошибках прошлого. Я сделала вид, что спокойна, хотя сердце ушло в пятки. Наводя порядок за барной стойкой и собирая кофейные пары в посудомойку, я сказала:
— Выкладывай, что за идея.
— Итак, слушай! Мы сделаем фотосессию, а лучший снимок повесим здесь! — она указала на стену напротив входа и прошлась по кондитерской, словно менеджер, представляющий свой проект инвестору. Вот только проблема: у этого инвестора не было средств для новых вложений!
— Замечательно! Только сюда мы поместим фото бабушки. Я поищу то, что сделала ей, когда только приехала в Италию. Подретушируем, увеличим, — торопливо подыграла я. Кондитерскую пока еще моя, а единственный покупатель слился пару дней назад. — А напротив поместим ваше с Антонио.
— Ассоль, причем тут бабушка? Причём здесь мы? Городу нужна новая история любви. Так дай им ее! — активно жестикулировала Лея.
Я затихла, разглядывая витрину. Сейчас мне меньше всего хотелось украшать магазин своей разочарованной физиономией, хотя идея Леи меня привлекала. Она не сдавалась: