— Вам, женщинам, не понять! — в его голосе звучало раздражение.
— Да пошел ты! Весь День рождения мне испортил! — прорычала я и побежала наверх в свою комнату.
Бабушка окликнула меня:
— Милая, все хорошо?
Нет! Все хуже некуда! Сама ввязалась в это дурацкое гадание и теперь получила то, о чем даже не мечтала. Бог, видать, вовсе не хочет, чтобы мои мечты осуществились.
Щелкнув замком, я закрыла комнату на ключ, залезла под одеяло. Очень хотелось спрятаться от мира, который сейчас грозил мне пальцем вместо того, чтобы принимать в теплые объятия.
Похоже, я уснула. Меня разбудил голос бабушки за дверью:
— Девочка моя, не оставляй меня одну в этот вечер. Я успела разогреть ужин.
Впервые слышу, что Сандра вдруг признается, что боится одиночества. А говорят, что люди не меняются!
Я прошмыгнула мимо нее в ванную. Смыла с лица макияж вместе с разочарованием от неудавшегося праздника в честь моего восемнадцатилетия. Что ж, буду искать утешения в бабушкиных объятиях, в надежде, что сегодня Лео все-таки придет за прощением.
Спустилась вниз, где бабушка уже накрыла стол на двоих.
За окном полчища тяжелых темно-серых облаков пленили заходящее солнце, обещая зимнюю бурю.
К дому Риты подъехало белое такси и затихло, а уже через пару минут в его сторону по дорожке быстрым шагом шел Леонардо с большим черным рюкзаком за спиной. За ним семенила Рита. Подойдя к машине, они быстро, неуклюже обнялись и поцеловались на прощание. Рита что-то сказала внуку, он кивнул. Прежде, чем сесть в машину, Лео бросил взгляд на наш дом.
И у меня защемило сердце. Что происходит? К чему эта спешка? Ведь он должен был уехать на фестиваль только через полтора месяца! А как же фиолетовая лагуна? А дельфиний танец любви?
Ко мне вернулось чувство, которое я испытала в тот день, когда потеряла родителей — вакуум в голове и неспособность что-либо понимать.
— Ба… Ты видела?! — я мешком упала на стул.
— Что случилось? — бабушка посмотрела в окно. Но там уже никого не было.
— Он куда-то уехал! В спешке! И даже не попрощался со мной!
— Моя хорошая! — она обняла меня сзади. — Любовь всегда наполовину горькая пилюля. Все наладится, поверь мне. Тот, настоящий, он никогда от тебя не уйдет.
— Наладится! Только не у меня!— глотала я слезы. Бабушка с сердитым лицом протянула мне салфетку.
— Даже самые глубокие сердечные раны можно вылечить повседневными делами, свежим воздухом и … этими фаршированными артишоками! — она открыла крышку и с аппетитом вдохнула. Но ничто сейчас не могло заменить мне Леонардо! Я закрыла лицо ладонями и разрыдалась.
Сандра закрыла крышку, приблизилась ко мне и крепко обняла за плечи:
— Сейчас мы посмотрим, что хорошего произошло сегодня в мире. Поужинаем и пойдем спать. А завтра будет все по-другому. Вот увидишь. — Ба прижалась своей щекой к моей и добавила— Кажется, я старею. Совсем сентиментальной стала!
Она взяла со стола пульт, включила телевизор и принялась разливать оставшееся в бутылке шампанское по фужерам. Но, уставившись в экран, спустя несколько мгновений уже не заметила, как пена убегала из бокала.
Я подняла взгляд на телевизор и уставилась в мелькающие на экране фотографии Бруно Фрати, Алессандро Де Анджелис, Дуччо и Винченцо Массакра, деда и отца Энцо, и, наконец, моего Леонардо. Из того, что я успела разобрать, всего в нескольких шагах от нашей кондитерской произошла стрельба. Погибли двое. В полицию позвонили соседи, когда услышали выстрелы.
Что в доме Бруно Фрати вместе со старшими Массакра делал Леонардо мне было не известно.
В этот день, как из ящика Пандоры, на меня сыпались все новые и новые беды.
Когда я закончила рассказ о своей неудавшейся любви, Энн потрясла бутылку, чтобы убедиться, что в ней не осталось больше ни капли вина:
— Печально, Фасолина, и даже запить нечем. Но чудится мне, — а ты мою чуйку знаешь! — что ты с ним еще встретишься.
— Нет, Энн! Цыганка та все наврала! Ни сына попрошайки, ни счастья мне не видать. Лучше, чтобы это был его внук.
Но она прервала меня:
— А замуж ты вышла за его друга? Ты ведь о Леонардо грезила?
Этими словами она загнала меня в тупик. Вот только, что я сейчас могу изменить?