Вслед за мной в комнату вошел высокий молодой человек в берете и длинными, до плеч, волнистыми волосами. Он прошелся кисточкой по моим векам, приказывая то открыть их, то закрыть, снова поколдовал над глазами, застыл на несколько секунд. Взял со стола фотоаппарат и удовлетворенно улыбнулся, просил двигаться, улыбаться, хмуриться, откидывать голову. Потом обрызгал на меня водой из пульверизатора и попросил поиграть с волосами.
— Все! Жди моего звонка, — пузико, похоже, был нарасхват, потому что его телефон трезвонил без умолку.
Полчаса спустя я уже гуляла по Риму, подставляла лицо щедрому южному солнцу и наслаждалась аппетитными запахами. В тот момент я подумывала попробовать жареные артишоки, которые называют визитной карточкой римской гастрономии. Я представила, как захожу в ресторанчик, а люди оглядываются на меня, просят автографы, делают комплименты. Орнелла Мути, подвинься! Слава Богу, что никто из прохожих не мог знать о моих амбициях.
Главный по кастингу еще не звонил, и я, посчитав оставшиеся в кошельке деньги, решила заночевать в Риме в одном из самых дешевых отелей. Пербакко! Нужно предупредить в ресторане, что не выйду на работу. Набрала номер, придумывая на ходу вескую причину. Ответил Пабло, бразилец со словарным запасом Эллочки-людоедки, которого я знала со времен, когда он еще помогал бабушке по выходным, а в остальные дни работал по вечерам в “Остерия делла Фонтана”. Собственно, туда он и помог мне устроиться официанткой, когда я вышла за Энцо:
— Пабло, вопрос жизни и смерти! — запричитала я.
Голос с шуршащим португальским акцентом скомандовал:
— Фалар!
— Подменишь меня сегодня вечером? — затаив дыхание, спросила я.
— Жуть! — в его голосе послышалась настороженность.
— Чаевые можешь оставить себе. Дед из самого Ташкента в Риме до утра остановился. А завтра, если хочешь, могу подменить тебя, — протараторила я. Зато с Пабло всегда понятно, чем его можно заинтересовать.
— Ого! Ок, — и положил трубку.
Свое римское утро я мечтала провести за долгим завтраком, поедая “муженька”. “Маритоццо” на самом деле было сдобной булочкой со взбитыми сливками. Оказывается, сладость эта настолько античная, что еще в Древнем Риме мужчины дарили ее своим будущим невестам.
Мои планы нарушил телефонный звонок. В трубке раздался слащавый голос Вито Каттани:
— Спим, да? А я, между прочим, уже договорился с одним режиссером. Ты видела “Элиза из Ривомброза”? Пока на эпизодическую роль попробуешься.
Я же не могла ему рассказать, что среди супружеской жизни и работы официанткой даже часы сна были на вес золота, не говоря уже о том, чтобы смотреть телевизор.
— Случалось, — соврала я.
— Так вот. Вчера я показал твои фотографии кому надо. В общем, он готов дать нам шанс. Дуй сюда! У тебя сорок минут!
Пербакко! Хорошо, что я додумалась выбрать гостиницу в десяти минутах ходьбы от нужного места! Через тридцать пять минут я была уже в его кабинете.
Он говорил то «давай сюда», то «повернись», предлагал прочитать текст, потом встать и пройтись по кабинету, жестикулируя.
Затем он подошел ко мне, протянул лист с диалогом на пол страницы и заходил по кабинету с задумчивым лицом. Я же вспомнила, как в седьмом классе в драмкружке играла роль Катерины в «Грозе» и перевоплотилась: «Я ждала тебя всю жизнь. Понимаешь? Никогда и думать не могла, что могу случайно увидеть тебя в этом окне. Как можно, вот так, заглядывая в чужое окно…»
— Ну что? По-моему неплохо.
Он похлопал меня по спине, и его рука скользнула, будто нечаянно, по моей ягодице.
Мои щеки загорелись.
Он сделал еще один шаг так, что я разглядела веснушки на его переносице.
— Давай сегодня вечером мы отметим твой дебют? Узнаем друг друга получше, а? — Он поправил растрепавшуюся прядь моих волос и взял меня под локоть, будто по-дружески.
Похотливо облизывая тонкие губы, бросил оценивающий взгляд на мои ноги:
— Удивим друг друга, а?
Наконец до меня дошло!
— Ой, совсем забыла! Мне же позвонить надо! — Я отскочила, схватила с вешалки свой плащ, выбежала из комнаты и застучала каблуками по мраморной лестнице.