Неделя проведения избирательной компании позволила Майку и его сторонникам пустить серьезные корни в процессе становления новой нации.
Процесс оказался сложным и противоречивым, как и все в реальном мире.
Партия Четвертого Июля превратилась в нечто большее, чем просто в политическую коалицию. За неделю у различных фракций была возможность определиться и вычистить ряды. Что, с точки зрения Майка было только к лучшему. Единство – отличное слово, но только не тогда, когда оно является синонимом скрытой диктатуры. То, что разные политические фракции будут в и новых Соединенных Штатах, как они были в оставшихся в другой Вселенной, было столь же очевидным, как восход Солнца. Лучше иметь их на свету, перед глазами, где публика сможет оценить их программы, чем прячущимися в тени.
Его собственная позиция была отстраненной и казалась со стороны несколько некрасивой.
Майк теперь пользовался личной преданностью, особенно со стороны "новых американцев", которые позволили бы ему протолкнуть в жизнь любое его решение, если бы он так захотел. В чем бы другом ни спорили признанные лидеры левой и правой фракций Партии Четвертого Июля Мелисса Мэйли и Квентин Андервуд – но оба они не раз во всеуслышание жаловались на "бонапартизм". Но даже Мелисса с Квентином не использовали этот термин серьезно. Никто не знал, что Майка действительно беспокоит возможность "картечного залпа пушек на паперти св. Роха" (Наполеон с помощью картечи из пушек, установленных на паперти церкви св. Роха, подавил народное возмущение в Париже). Так же, как и Джордж Вашингтон до него, Майк пытался как можно дальше держаться от фракционной борьбы. И как возможный президент он смирился с тем, что подчиненные будут над ним насмешничать.
Один раз за кампанию, ему пришлось серьезно столкнуться с собственными сторонниками. СГА, Союз горняков Америки, как и всегда, оставалась стержнем поддержки Майка. В начале компании, профсоюз единогласно проголосовал за то, чтобы профсоюзные нормы закон распространил на все предприятия, использующие труд больше чем десяти рабочих, а таких было достаточно много и, видимо, в будущем станет еще больше.
Майк изначально был склонен согласиться, но Ребекка убедила его не делать этого.
– Большинство наших сограждан сейчас это германцы, – утверждала она, – а они не понимают, что такое "профсоюз". Они думают, что это что-то вроде гильдии. А гильдия – это совсем, совсем другое дело. Это очень деспотично.
Она была права, и Майкл быстро уловил ее логику. Он и сам заметил, хотя это было не просто, что поддержка СГА исходила от старых, уже состоявшихся немцев-мастеров. Молодые ребята, не говоря уж о молодых девушках, были откровенно враждебны к профсоюзу.
Он попытался изложить свои соображения на собрании СГА.
– Ребята, наши новички считают это способом установить господство мастеров-ремесленников над учениками. Вот почему так мало молодых стучится к нам в дверь. Они хотят оставаться снаружи. Они не разделяют такой точки зрения.
Никакого смысла. Фрэнк поддержал его. Также, к его удивлению, поступили Гарри Леффертс и большинство младших шахтеров. Но это и не должно было его удивлять. В отличие от шахтеров среднего возраста, составлявших большинство в СГА, Гарри и другие молодые шахтеры обзавелись множеством друзей среди молодых немецких шахтеров и поняли их точку зрения. Но местный профсоюз был непреклонен и отказ Майка поддержать их предложение привел к значительному напряжению в их отношениях.
Напряжение продолжалось несколько месяцев, пока дальнейшие события не доказали правоты Майка. Достаточно скоро высокомерие некоторых из новых "капитанов индустрии" спровоцировало быстрое изменение отношения к профсоюзам среди молодых немцев. СГА "со всею фурией" вернулась с сумасшедшей энергией к организации новых предприятий, на сей раз с полной поддержкой Майка. Что, конечно же, привело его к столкновению с Андервудом и его фракцией.
Так все и вертелось. Таков вихрь, переносящий новые нации на следующий исторический этап. Выковывание народов не проводится в пробирке. Это происходит в реальном мире, выносящем реальных людей на политическую арену впервые вместе с накопленным веками багажом. Вихри, хаос, грязь.
Так все и вертелось. Майка это не смущало. Ни в малейшей мере. Корзина со щенками тоже не отличается чистотой. Просто есть естественный способ сообщить – я жив и здоров.