Коротким жестом он призвал тех двоих приблизиться. Итак, что же до всего остального…
Кто мы такие, чтобы сомневаться в воле Б-жьей? И кто ещё мог сотворить подобное?
Всё оказалось именно так, как и быть должно. Густав ощутил внезапные прилив теплого чувства к сидящим напротив американцам. Они тоже, хоть и были самыми непостижимыми из всех людей, с котороми довелось иметь дело, оказались в конечном счёте детьми Б-жиими. Способными лишь дивиться твореньям рук Его, не в силах постичь его пути и желания.
«Как и быть должно…» - прошептал он себе.
Двое подошли к столу. «Садитесь,» - приказал он. При помощи указательного пальца он представил их: «Вильгельм фон Саксен-Ваймар, старший из герцогов. А это Леннарт Торстенссон, командующий моей артиллерией.»
По всему было видно, что Торстенссон ужас до чего хотелось что-то сказать, но король строгим взглядом пресёк все попытки артиллериста. Сперва – о главном.
«Вы создали неловкую для меня ситуацию в Тюрингии, - отрывисто заявил король. – Вильгельм – один из немногих моих надёжных немецких союзников. А вы, похоже, вытащили его герцогство прямо из-под него. Согласитесь, это весьма неловко.»
«Прошу Вас, я вовсе не хотел создавать неприятности королю Швеции,» - Вильгельм кивнул голо-вой в сторону двери. «Армия Тилли стоит лагерем менее чем в двух милях отсюда на противопо-ложном берегу Леха90. Король намеревается форсировать реку завтра. Так что сейчас не время для политических препирательств между союзниками.»
Последнее предложение заставило всех внезапно замолчать. Воцарившееся на несколько минут молчание способствовало тому, что напряжённость за столом спала. Герцог Саксен-Веймарский открыто объявил о том, чего никто до сей пор не решался произнести вслух. И то, что ни одна из сторон не оспорил сказанное только подтверждало его истинность. Новый американский режим отныне рассматривался, на словах и на деле, как союзник Густава Адольфа. Природу же этого альянса ещё следовало уточнить дополнительно.
Вильгельм продолжал: «Могу я предложить, что на текущий момент следует отложить всякие дискуссии о статусе провинции?» Он расправил свои худые плечи и посмотрел прямо на Ребекку: «Со своей стороны я прошу только о двух вещах – »
Речь его вдруг прервалась. Было заметно, как исказились на мгновение черты его лица. Досада? Нет, то был стыд.
- Мне сообщили, что в минувшую зиму в провинции не было голода. Так ли это?
Ребекка перевела и тот, средних лет американец, прочистив горло, запинаясь, заговорил по-немецки. Еврейка помогала ему подобрать трудные слова.
- Нет, никто не голодал. Больше того, по нашим самым скромным подсчётам, а они и впрямь очень занижены, мы полагаем, что население южной Тюрингии выросло вчетверо. С тех пор как мы появились там год назад.
Глаза Вильгельма и двоих сидевших за столом шведов выкатились от удивления. Вчетверо? В центре Германии? Сейчас, во время этой войны?
Пьяцца поспешил добавить, чуть ли не извиняясь: «Нет, нет, это конечно же не естественный прирост! Ну, разве что, в некоторой степени. Это все беженцы из других мест.»
Плечи Вильгельма снова опустились. Он опустил взляд и вытер лицо. «Слава Б-гу, - прошептал он. – по крайней мере это не на моей совести.»
Он поднял голову и сказал вслух: «Теперь был моя первая просьба. Прошу вас продолжить предоставлять пищу и кров всем нуждающимся. Что же до второй…»
Напрягшись, он выдавил из себя улыбку. Улыбка вышла тонкая, но всё же настоящая. «Я был бы вам очень благодарен, если бы вы не предпринимали ничего, что бы вынуждало меня из-за общественного резонанса выступить в защиту моих прав публично. Как справедливо заметил Его Величество, это бы поставило всех в весьма неловкое положение.»
Американцы переглянулись. Густаву было очевидно, что они пытаются найти ответ. Столь же очевидно было, и на это не понадобилось более пяти секунд, кто будет тем лидером, к которому они обратятся в этой ситуации. Очень быстро все взгляды сошлись на Ребекке в ожидании, како-вой будет её реакция.
Густав с удовлетворением в очередной раз отметил про себя, что его зоркий глаз политика не подвёл его. Но с ещё большим удовлетворением, даже с удовольствием он отметил тот факт, что тем единственным в их делегации, к кому они обратились за поддержкой, как раз и не был американцем по рождению. Как механики – волшебники, но как волшебники – нет.