И – ничего. Время от времени Густав совершал вылазки из Нюрнберга вызывая Валленштайна на открытую битву. Но Валленштайн неизменно уклонялся от неё. «Хватит с нас сражений, - говорил своим генералам. – Я разделаюсь с ними другим способом.»
Валленштайн был, наверное, самым хладнокровным из своих современников и способ его прост. Голод и болезни вскоре начнуть терзать обе стороны, люди начнут умирать. Сперва тысячами, затем – десятками тысяч. А у него этих тысяч было больше, чем у шведского короля.
«Измена, - прошептал Густав. – Иного быть не может.» Лицо Торстенссона посуровело. К млад-шему из герцогов Заксен-Веймарских он относился с презрением. Но измена?
- Не могу… - в голосе молодого звучала неуверенность. – Боюсь, я не могу усмотреть смысл в его действиях, Ваше Величество.
Он указал на запад со словами: «Если Бернард и в самом деле открыл дорогу испанцам. Но если в этом смысл его поступков, в чём их цель? Проход через Нижний Пфальц по-прежнему закрыт. Чтобы столкнуться с нами, испанцам ничего не остаётся как…» Он внезапно запнулся, глаза его открылись ещё шире.
Король кивнул в ответ и мрачно продолжил за него: «Пройти маршем через Тюрингию. Что, конечно, означает сделать огромный крюк на пути в Нюрнберг. Но что, если они и не намерены продвинутся так далеко? Что, Леннарт, если их цель не пройти сквозь Тюрингию, а сама Тюрингия?»
Торстенссон повернул голову, его лицо уже было обращено уже не на запад, а на север. «Это вполне возможно,» - предположил он. – «И тогда ходы Бернарда приобретают смысл, если предполагать что он – изменник.» Молодой шведский генерал прищурился и обращаясь к самому себе спросил: «Но в чем же их цель?»
Плечи его судорожно дёрнулись, скорее от раздражения, чем от недоумения.
- Я ни разу не видел американцев в бою. Но из всех донесений, в том числе и из того, что я сам слышал от Маккея, ясно, что они в разнесут в щепки любую силу, которая двинется прямо на них. Особенно, если это будут неповоротливые испанские терцио.
Короля это рассмешило.
- Это всё так, но спросите себя, Леннарт, - а испанцам об этом сообщили?
И тут глаза Торстенссон округлились совершенно. Как и многие из высших шведских командиров, Торстенссон был в курсе тех тонких и сложных дипломатических хитросплетений, в которые был вовлечён король за последние два года.
«Ришельё,» - прошептал он.
- Он, скорее всего, и был посредником в этом деле. У Ришельё имеются деньги и власть предложенить Бернарду особую цену за его предательство. Эльзас, например, взамен его драгоценной Тюрингии. Или, скажем Лотарингию.А испанцам только шепни, у них и так руки чешутся вмешаться германские дела, - под любым предлогом, - а тут такая возможность: Беспрепятственный проход для испанских сил для атаки на Тюрингию.
- Но Ришельё всеми силами пытался не допустить испанского вмешательства в германские дела с тех пор, как занял свой пост, - попытался возразить королю Торстенссон. Возражение вышло слабеньким. Бысто соображающий генерал-артиллерист уже раскусил логику кардинала.
Поглаживая бородку Торстенссон принялся размышлять вслух:
- Вражда с Испанией действительно была краеугольным камнем его внешней политики. Но теперь, когда Ваши позиции в Центральной Европе упрочились настолько, он стал подумывать о противовесе.
- Совершенно верно. А ещё спросите себя – что сделало мои позиции столь сильными? – Густав слека пренебрежительный жест рукой. – И это не моя армия. Ришельё – бухгалтер, а не солдат. В его представлении миром правит золото.
Торстенссон принялся ещё неистовее теребить бороду.
- Да, ах да! И ключом к тому - Тюрингия. Пока она в руках американцев, у нас есть надёжная база снабжения и мы не зависим от посторонней мошны. – Он чмокнул губами. – Ну, пока ещё нет, но будет, как мне кажется. Уйдет, конечно, несколько месяцев, прежде чем всё уладится. Но Рише-льё из тех, кто думает далеко на перёд, причём дальше всех остальных.
Торстенссон оставил свою бороду в покое, опустил руку и повернулся лицом к королю:
- Но я всё ещё не могу понять, чего Ришельё добивается. Не может же он просто мечтать, чтобы испанскую армию разнесли в пух и прах?
В ухмылке Густав не было и намёка на веселье: «Ну, из-за этого он уж точно сна не лишится.» Король пожал плечами. «Я и сам до конца понять не могу, Леннарт. Но я чувствую что-то. Что-то должно произойти.»
Король прервался на несколько секунд. Затем по его лицо начала расползаться хитрая улыбка, в его голубых глазах заиграли весёлые огоньки.