Дэн начал нажимать на спусковой крючок, при этом пытаясь отогнать ещё одну мысль, гораздо более упорную. Он был категорически против причинения боли животным, а лошадей просто обожал. И всё же…
Он - профессионал.
Он разрядил двенадцатизарядную обойму, методично валя одну за другой лошадей первой ли-нии атаки. Большинство попаданий пришлось в горло или грудь, так что некоторые погибли на месте. Даже те лошади, что были только ранены, спотыкались и падали, сбрасывая седоков. Другие, которых пули даже не задели, спотыкались об их тела. За полминуты атака была смята, будто наткнувшийся на плотину поток.
Но вся улица превратилась бойню еще до истечения тех тридцати секунд. С первым же выстрелом Дэна из окон верхних этажей открыли пальбу остальные полицейские и вооруженные жители. Стрельба велась почти в упор и улица была битком набита конными. С перепугу или от неожидан-ности многие простые граждане и немало полицейских лупили в белый свет как в копеечку, но это уже не меняло. В той свалке, что образовалась, цель находила почти каждая выпущенная пуля.
С воплями ужаса и злости хорваты попытались ответить огнём своих пистолей с колесцовыми замками, но что были они против винтовок конца ХХ-го века? Стрелявший из примитивного писто-ля со вставшей на дыбы лошади мог и в дом-то попасть лишь случайно. Среди жителей оказалось лишь восемь раненых, из них лишь двое имели по-настоящему пулевые ранения. Остальное – сплошь порезы осколками стекла и камня. Случилось и нечто совсем нелепое – одна женщина, прижавшаяся к стене комнаты, получила сотрясение мозга от падения портрета Элвиса в тяжеленной раме.
Дэн собирался ускользнуть сразу, после того как опустеет обойма первого пистолета. Но увидев, как смешались нападавшие, остался на месте. Бережно, почти что ласково, он положил пустой пистолет рядом с собой на мостовую и достал другой из кобуры.
Один из офицеров, находившихся на самом острие атаки начал было подниматься на ноги, тряся башкой. Он всё ещё не мог прийти в себя от падения, не удержался на ногах и рухнул на колени. Ему удалось поднять голову и он вновь увидел всё того же человека в форме, непостижимым образом, в одиночку, заставившего атаку захлебнуться.
Дэн бы наверняка его не заметил, если бы бедняга потерял свою шляпу. Но хорваты, а их офицеры и подавно, высоко ценили свои головные уборы. Шляпа держалась на шнурке крепко. То была красивая вещь, тонкой работы, украшенная перьями. Одним словом, командирское отличие. И даже когда пуля прошла у него между глаз, разворотив ему весь затылок, шляпа оставалсь сидеть.
И вновь, с той же методичностью, обхватив рукоятку двумя руками, Дэн принялся отстреливать спешившихся кавалеристов первых рядов. Он собирался оставить пару выстрелов на прикрытие собственного отхода, но пришёл к выводу, что отходить может и не придётся. Центр Грантвилла, подобно многократно увеличенному Мэйтуону, стал смертельной западнёй для самоуверенных пришельцев. Он отметил про себя, что хорваты сами начали ретироваться.
Точнее, обратились бегство. В куче всадников, галопом несшихся на восток не было ни порядка, ни дисциплины – просто пятьсот конных, бросивших две сотни своих мёртвых и раненых товарищей, в панике неслись по дороге, ведущей в неизвестном направление. Главное – прочь оттуда.
Дэн вдруг услышал, как завёлся двигатель автобуса, блокировавшего мост. Он резко обернулся.
- Гретхен, чёрт тебя дери, подожди же меня!
Гретхен разместила немецких новобранцев-полицейских у окон автобуса на случай, если понадо-бится прикрывать отход Дэна. Но наблюдая за ходом боя, скомандовала водителю трогать.
Водитель автобуса был пожилым человеком, напуганным и неспособным к действию сложив-шейся ситуации. Гретхен поняла, насколько он был беспомощен, схватила его за шиворот и вы-дворила прочь из автобуса. Затем, обведя глазами большую толпу, собравшуюся на южной стороне моста, прокричала им: «Есть кто-то, кто может водить эту штуку?» Она повторила вопрос по-немецки.
- Я могу, я!
Гретхен узнала тот голос ещё до того, как её младший брат протиснулся сквозь толпу вперёд. Ханс сиял от уха до уха. «Я что угодно могу водить!» - заявил он, подбежав к ней.
Сомнение охватило Гретхен. Её брат и впрямь любил водить, и делал это неплохо, если считать вождением способность добраться из пункта А в пункт Б за минимальный промежуток времени. Но питал максимально презрительное отношение к тому, что американские инструкторы называ-ли «осторожным вождением». Его девизом было: жизнь коротка, так почему же не добраться в пункт назначения побыстрее?