Она заметила, что Майкл снова согнул локоть, деликатно предлагая ей взять его под руку. Так же, как и в школьном вестибюле. Тогда её реакцией была робость. Теперь же … Мгновение спустя она уже шла прочь от школы опираясь на его руку. Не прячься от остального, Ребекка. Есть причины, почему ты ощущаешь это сердцем, а не разумом.
В полном понимании всех связанных с этим опасностей – он же гой, дурочка! – но при этом отметая их, Ребекка поспешна перевела разговор на другую тему.
- «Горючее», о котором вы так беспокоитесь… Я говорила об этом с мистером Феррарой. Пару минут только, во время пауз в заседании. Если я правильно его поняла, то, полагаю, это просто продукт перегонки нефти. Что-то вроде дистиллята. Я права?
Она ожидала, что он будет удивлён. Обычная реакция мужчин постарше, впрочем – всех, на её вопросы касательно естественных наук. Вместо это, к её вящему изумлению, на его лицо отобразилась … гордость?
- Да, в принципе верно. – отвечал Майкл. – Процесс дистилляции довольно сложен, знаешь ли. – Тут на его лице появилось удручённое выражение. – Боюсь, даже сложнее, чем мы сможем здесь обеспечить. Во всяком случае, в больших количествах. Но – да, это то что и есть «горючее». На самом деле.
- И оно сгорает внутри … э-э… двигателя. Это то самое слово? – После его утвердительного кивка она добавила, - И это служит источником энергии для ваших бесконных экипажей.
Он вновь кивнул в подтверждение. И опять на его лицо вернулось то странное выражение. Поверх широкой улыбки. Да, это гордость. С чего бы это?
От школы до дома семьи Рот, где в настоящий момент жила Ребекка, было около трёх миль. Они шли так медленно, что это заняло у них больше часа. И большую часть, да нет - почти всё это время, Ребекка задавала вопросы. Конечно, Майкл отвечал на них. Но его ответы были короткими. Он умел слушать, а Ребекка зачастую отвечала новыми вопросами на прежние.
К тому времени, как они дошли до дома, то особое выражение гордости прочно закрепилось на его лице. Как, впрочем, и улыбка. Но Ребекка больше не гадала о причинах, она их знала. И от этого ей было и радостно, и беспокойно.
Стоя на крыльце, она постучала в дверь, после чего обернулась к Майклу. Он стоял совсем близко от неё. Это же безумие! Ребекка, ты слышишь, безумие!
Она опустила голову, упёршись глазами ему в грудь. На нём была льняная рубашка, хорошего качества, синяя с серым. Но она уже знала, что эта грудь для неё всегда будет обтянута белым шёлком, пропитанным солнечным светом. В тот момент, а таких в её жизни было немного, язык отказывался повиноваться ей.
Майкл тихо заговорил: «Ребекка!» Она подняла голову, их глаза встретились. Он продолжал улыбаться, но уже не так широко. Ей подумалось, это была улыбка – понимания.
«Это трудно,» - сказал он. «Для нас обоих, думаю.» Он хмыкнул. «Для меня - уж точно, чёрт возьми!» Он хмыкнул ещё раз. «Приглашение в кино и на обед тут, похоже, неуместно.»
Она не до конца поняла смысл предложения, но общий смысл уловила. И довольно точно. Она почувствовала, как заливаются красным щёки, но желание опустить взор ей удалось побороть. Она даже нашла в себе силы улыбнуться самой.
Майкл развёл руки в жесте, в котором сложились воедино восхищение, злость и в наибольшей степени – терпение. Ребекку была очарована тем, как всё шло, как он вёл себя. Без нервозности, с юмором – уверенно, одним словом.
«Время,» - сказал он. «Думаю, да. Нам обоим нужно больше времени.»
Ребекка поймала себя на том, что согласно кивает в ответ, и с силой попыталась подавить в себе этот импульс. Безнадёжно. Идиотка! В голову пришёл образ кролика, унюхавшего самый сочный на свете кочан капусты. Этот образ, помноженный на нервное напряжение, привел к тому, что она разразилась внезапным смехом.
Затем, заметив его удивление, она положила руку ему на грудь. «Пожалуйста, простите,» - прошептала она. – «Это не… Я смеюсь над собой, не над вами.»
Весь смех враз исчез. Неотрывно глядя ему прямо в глаза, Ребекка с трудом подбирала слова. В этом мире всеобщей неуверенности и хаоса так трудно произносить такие слова. Слишком трудно. Время, да, нужно время. Я ещё не готова к такому.
«Не сердитесь на меня,» - сказала она. И мягко, с мольбой в голосе, добавила: Пожалуйста.»
Майкл улыбнулся и прикоснулся рукой к её щеке. В ответ она почти рефлекторно прижалась щекой к его руке. Она даже не попыталась противостоять желанию.
«Отчего бы мне сердиться?» - спросил он. И этот вопрос, настолько простой, поразил её, ослепил будто солнечный свет ударил ей в глаза. Рука его была тёплой.