Солдаты даже вздрогнули от такого напора. Все, кроме офицера и его бывалого помощника. Оглядевшись вокруг, унтер остановил свой пристальный взгляд на Майке. Его, похоже, нисколько не смущали шесть дюймов разницы в росте.
- Це смилыва заява, чоловиче. Чи зможеш йийи пидтрыматы?
- Рискнешь проверить? – ответил Майк, не переставая ухмыляться.
Помедлив, унтер-офицер ухмыльнулся в ответ. Сквозь усы показались кривые зубы. «Щось нема бажання, як ты спытав… Вважаю за краще дийты дружньойи угоды…»
Майк кивнул, и, обратившись к офицеру, спросил: «А вы?»
Но тот пропустил весь их обмен репликами мимо ушей. В последние секунды его внимание было всецело приковано к Джули Симс. Частично, причиной его фиксации, естественно объяснялась красотой девушки и идеальными формами щедро выставленной напоказ фигуры. Но что-то в ней было вызвано её пышущей энергией и атлетической подготовкой. Ему ещё не приходилось видеть такой… роскошной девушки.
Непонятным образом бурный напор девушки из команды поддержки навело его на мысль сосредоточиться на самом главном. Настолько сильно, что он, кальвинист до мозга костей, позволил себе впасть в богохульство: «Что же вы, во имя всего святого, за люди?»
Во время ланча Майк объяснил. И тут он тоже последовал решению, принятому несколько дней назад. Правда, вся правда и ничего, кроме правды. Он не станет уступать суевериям или гадать на кофейной гуще. Просто рассказать, насколько это вообще возможно, основываясь на том, как мало было известно самим американцам. Беседа длилась много часов. Задолго до того, как она закончилась, по инициативе Эда Пьяццы шахтёры доставили в школьную столовую всех лидеров религиозных общин. Автотранспортом, не пешком – дело сочли имеющем оборонное значение.
Когда все священники и проповедники в городе начали прибывать и присоединятся к дискуссии, Майк отметил, как постепенно стала спадать напряжённость в шотландцах.
Значит, христиане. Даже протестанты, в большинстве своём. Удивительно, как им удаётся сосуществовать рядом с католиками, евреями, маврами и свободомыслящими без всяких склок. Однако…
Многие солдаты-шотландцы, повидав на своём веку ужасы войны и бойни из-за религиозной вражды, мысленно уже согласились. Довольно деликатное мироустройство, если на то пошло. (Ну, и те прекрасные девушки!)
Никакого колдовства, значит. Никаких ведьм.
Мастера механики и ремёсел, это –да. И что? Шотландцы такое уважали. Колдовство было чем-то связанным с градом не по сезону, диковинными болезнями, скисшим молоком в вымени коровы. Это же молоко было чистым настолько, что пьётся как нектар. Разве эти люди выглядели больными и страшными? Среди них дряхлых не было. Даже та пожилая женщина, школьная учительница, выглядела прекрасно для своего возраста. (Ну, и те прекрасные девушки!)
Видно на то Б-жья воля. Его творенье, не дьяволово. Г-сподь всемогущий счёл нужным, чтоб эти люди появились здесь. Разве это само по себе не знак? Это же ясно как Б-жий день и простому солдату.
(Ну и, разумеется, те прекрасные девушки!)
Глава 12
Когда Ребекка впустила шотландского офицера в дом семьи Рот, к её удивлению она обнаружила отца, сидящим в кресле в главном салоне, той комнате, которую американцы называли «гостиной». Ребекке пришло на ум, что это необычное название было вполне типичным для американцев. При всех их почти магических силах, они представляли собой пример людей на удивление практических, наверное самых практических из тех что ей встречались. Пожалуй, даже в большей степени, чем расчётливые амстердамские торговцы.
Она с облегчением заметила, что он сидел, впервые с момента сердечного приступа. В самом деле, Бальтазар Абрабанель был вовлечён в оживлённейшую беседу с обоими американскими врачами – д-ром Джеймсом Николсом и д-ром Джеффри Адамсом. При этом также присутствовала чета Рот.
«Ребекка!» - радостно воскликнул он, поворачивая голову в её сторону. «Меня прекрасные новости! Они как раз …» - с воодушевлением начал указывая на врачей.
Увидев стоящего подле Ребекки офицера, он тут же оборвал свою тираду. Лицо его, еще секунду назад такое светящееся, превратилось в каменную маску. Нет, в его выражении не было ничего от враждебности. Это просто было просто лицо опытного дипломата.
Губы Ребекки непроизвольно дёрнулись. Дипломата? Скажи лучше – опытного шпиона.
История её отца была хорошо ей известна. Та ветвь семь, к которой он относились, жила в Лондоне уже более ста лет, со времени изгнания из Испании. Чисто формально их присутствие там было незаконно, евреи были официально изгнаны с острова много столетий тому. Но английские власти не настаивали на соблюдении запрета, коль скоро еврейская община оставалась маленькой и «сидела тихо». Да и сами английские монархи и знать предпочитали еврейских врачей всем остальным. После восшествия на престол королевы Елизаветы вгоду, который христиане считали 1558-ым от Рождества Христова, положение евреев было достаточно прочным. Лейб-медиком самой Елизаветы был тоже сефард, д-р Родриго Лопес. Королева полагалась на его совет не только вопросах медицинских, но и политических, в частности, касавшихся опасности, которую представлял Филипп II Испанский. Д-р Лопес, действуя как доверенное лицо, сумел привлечь некоторых членов семьи Абрабанель на службу английской короне в качестве шпионов. Абрабанели, одна из самых больших семей широко разбросанных по свету сефардов, отлично подходили для наблюдения за действиями испанцев.