Зачем могла понадобиться столь большая школа? Ей, во всяком случае, в голову ничего не приходило. Тысяча дворянских детей за раз? Именно такое число назвал с гордостью Джефф на своей смеси немецкого с английским. Да столько их и во всей Священной Римской империи не наберётся.
Гретхен вздрогнула от этой мысли. У неё была робкая надежда в последние годы, что если достаточно много благородных поубивает друг дружку , то и война рано или поздно закончится. Но если есть ещё тысяча тех, кто готов заступить на места отцов…
Она пригляделась к листочку бумаги в руках Джеффа. Все его приятели держали по такому же. Такой же был и той пожилой женщины, что появилась чтобы встретить их, когда они подъехали к школе, и вручила их им.
Гретхен внимательно взглянула на ту пожилую даму. Баронесса, никак не меньше. Может, даже и герцогиня.
В какой-то степени, суждение Гретхен основывалось на том, как дама была одета. Одежда была довольно простой, странного, почти скандального покроя, но сшита была превосходно и из какой-то совершенно незнакомой материи, практически кричавшей: уйма денег. Но в большей части заключение было продиктовано тем, как пожилая дама себя держала.
Никто из женщин, которых она доселе знала, не достигал столь почтенного возраста не превратившись в калек от бесконечных трудов, лишений и издевательств. Только увидев ту женщину, Гретхен дала ей на вид чуть более тридцати, несмотря на седину. Но морщинки вокруг ее глаз и рта принадлежали женщине явно постарше. Сорокапятилетней, а может и пятидесяти. Да это ж возраст скрюченной и измождённой Бабули!
Герцогиня! Женщина была почти одного роста с Гретхен. Она держалась прямо, без малейшей сутулости. Всё в ней прямо светилось здоровьем и жизненной силой. Карие глаза поза очками герцогини были столь же ясны и чисты, как и молодой.
Ну и само собой – её уверенность в себе. То как она стояла, как несла себя, даже то, как она держала голову – всё весьма недвусмысленно вещало миру: Я особенная. Я ценна и важна. Я – драгоценность. Я – хороших кровей.
Гретхен отвернулась. И вновь её взгляд упал на на листик. На нём было что-то напечатано. Она неуверенно протянула руку: «Пжалста, можно я?»
Джефф был удивлён. Но не возражал, когда Гретхен взяла листик у него з рук. Ей и десяти секунд не понадобилось, чтобы понять, что у неё в руках. Да и то, потому что шрифт был незнакомый.
Ух ты, как хитро!
Это был миниатюрный словарик. Отец Гретхен печатал время от времени словари. Огромные, толстенные. Этот же помещался на одном листочке и содержал несколько простейших фраз на английском и их немецкий эквивалент. Написание слов , конечно, было для Гретхен непривыч-ным, но это было неважно. В то время ни один язык не имел единой орфографии. Отец частенько жаловался на это.
Одну фразу она заметила тут же. О, да, конечно!
И чтобы не возникло недоразумений, Гретхен пододвинулась к Джеффу и, ведя пальцем по бумаге, попыталась произнести фразу.
«Хо-ти- те ви есть?» – она начала мотать головой вверх-вниз – «Ja! Ja!»
Выражение его лица тут же сменилось на встревоженное. Она заметила, что он прошёлся взглядом вдоль длинного ряда окон на ближней стене здания. Гретхен посмотрела туда. Сам размер этих окон произвёл на неё впечатление. В самой же комнате за окном она вдруг приметила несколько человек, нёсших подносы к столу. Да это же… Еда!
Она не ела уже два дня. Да и тогда это был просто кусок хлеба, который Людвиг взял в разграбленном крестьянском доме. Много детям и женщинам он не оставил. Ханс предлагал разделить с ней свою маленькую порцию, но Гретхен отказалась. Брату нужно было быть сильным, чтобы выжить в бою.
Джефф выглядел очень встревоженным. Когда он заметил, как герцогиня подходит к нему, лицо его чуть просветлело.
Последовал быстрый обмен репликами между ним и герцогиней. Английский Гретхен улучшался с каждой минутой – она, сама того не заметив, немало подхватила от тех немногих англоязычных наёмников в армии Тилли, - но всё-таки следить в полной мере за разговором она ещё не могла. Выхватывались лишь отдельные куски и слова.
Джефф: « – умирают с голоду, мисс Мэйли.» Странное имя для герцогини…
Герцогиня: «О, Г-споди, » – (как легко они упоминали имя Г-сподне всуе!) – « – с моей стороны – не подумала.» Герцогиня хлопнула себя по лбу, так, будто признавала, что сделала нечто глупое. Гретхен была этим жестом просто ошеломлена. Герцогиня? На людях? При простолюдинах? «Вот же я идиотка!» Тут У Гретхен челюсть и вовсе отвисла.