Она знала каждый мой шаг, прямо сейчас могла видеть меня на темной дороге. Могла читать мои мысли. Слышала, как яростно бьется мое сердце. Чувствовала, как по моей спине течет пот.
Я никогда не ощущала себя такой одинокой или, напротив, настолько на виду.
Я должна продолжать смотреть.
Когда я снова перевела взгляд к подножию холма, то увидела вещи в ином свете. Холм был золотистым и теплым, наполненным летней жарой. Свет излучало все, даже ночное небо.
Снег исчез, и теперь дорога и овраг были бурыми от грязи и зелеными от прорастающей травы. А потом я поняла, что лежу на земле, на асфальте, потому что упала с велосипеда, и мои руки исцарапаны гравием, а коленки в крови.
Волосы у меня были длиннее, чем обычно, и я смахнула их с лица, чтобы видеть хоть что-то. Я заметила переднее крыло автомобиля — ржавое, без одной фары, и, опираясь на него, встала. Потом услышала звук открывающейся дверцы и чей-то голос, а также как я отвечаю ему — голосу, который не является моим, — что я в порядке. Это не я спрашивала, это не я говорила, это кто-то другой.
Я была кем-то другим.
Все кончилось, не успев начаться, свет вокруг становился все холоднее и более голубым. Я шла, пошатываясь, посередине ледяной проселочной дороги, совершенно одна. Не было ни машины, ни велосипеда, ни мерцающего призрака девушки. Мои содранные колени болели под джинсами, словно я действительно грохнулась на землю, как и она, а ладони покалывали грязный гравий и крупинки соли, которой посыпают дороги. Но это опять были мои коленки. Мои руки и мое собственное дыхание, клубами вырывавшееся на холоде из моих легких.
И тут я увидела это. Что-то блеснуло на краю дороги. Кусочек света, привлекший мое внимание, стал становиться меньше, пока вещь, которую я нашла, не позволила сфокусировать на ней взгляд. Сначала она показалась мне камнем странного цвета, а затем я моргнула. И поняла, что это такое. Кто-то уронил на краю дороги… ювелирное украшение.
Я подошла ближе и подняла его со снежного покрова. Удивительно, что оно не провалилось в снег целиком, а наполовину торчало из него, поблескивая в темноте. Это была подвеска из камня на порванной серебряной цепочке.
Я взобралась обратно на холм к фургону, подвеска была у меня в руке, и я смогла изучить ее. Я думала, это камень, но оказалась не права, по крайней мере, это был не такого рода камень, какой можно найти спокойно лежащим в грязи в долине Гудзона. Возможно, это был лунный камень, но не гладкий и белый, а круглый стеклянный пузырек, достаточно прозрачный, чтобы можно было видеть его насквозь.
Он был серым, как дым.
Если я начинала вертеть круглую подвеску в руке — это был не идеальный круг, а кривобокая самодельная поделка — то она начинала меняться и как бы завихряться, словно я разбудила спящий вулкан. Если не обращать внимания на это неестественное свойство подвески, на клубящийся внутри дым, она была всего-навсего простеньким украшением в массивной серебряной оправе. Порванная цепочка оказалась грязной и позеленевшей от ржавчины, и вообще, начать с того, что никогда не была хорошей цепочкой. Подвеска была недорогой и не совсем красивой. Но она что-то да значила.
Она принадлежала Эбби.
10
Мама застукала меня с одним из объявлений об Эбби. Я сорвала его в «Шоп эн Сейв», где работала после уроков. В дни перед посещением лагеря я обнаруживала все больше и больше таких объявлений — везде, где специально смотрела.
Одно из них в течение нескольких месяцев все время было у меня перед глазами на работе, висело в комнате отдыха между двумя торговыми автоматами — автоматом, в зобу которого застряло окаменевшее мороженое, и автоматом с газировкой, лившейся из каждого его отверстия. Мне была видна только верхняя часть объявления и только вторая половина самой верхней строчки — «…АЛ ЧЕЛОВЕК». Но все остальное быстро восполнила моя память, хотя углы страниц, прикнопленных поверх объявления, загораживали бо́льшую часть лица девушки. Я откопала его из-под нескольких слоев других объявлений о ненужных котятах и нужных соседях по комнатам, распоряжений о том, кто где может парковаться на автостоянках, и сведений о часах работы магазина. Под всем этим, исколотое сотнями кнопок, висело объявление об исчезновении Эбби Синклер.
Оно висело здесь с одной-единственной целью — чтобы я когда-нибудь да добралась до него.