Я отрицательно помотала головой. Она словно повернула время вспять, и меня пронзил холод — я будто снова оказалась на ветреной магистрали под заснеженными соснами. Я задрожала.
— Мы все закричали: «Эй, что происходит? Почему мы остановились?», а водитель нам: «Э, да там на дороге девушка». А я: «Я ее знаю, это Лорен Вудмен! Из нашей школы!» Ну мы же обычно ездили с тобой в одном автобусе, и…
— У меня сломался фургон, — сказала я, чтобы заткнуть ее. Я уже покинула страничку Эбби и вошла в каталог библиотеки. Но объявление — грязное помятое объявление с лицом Эбби — лежало у меня на коленях под столом, и приподняв ноги, я взяла его и свернула в плотную трубочку.
— Да, но ты бежала через дорогу. Мы тебя видели…
Это была миниатюрная девушка со смуглой, теплой на вид кожей и темными волосами, и она казалась вполне безобидной и искренне сочувствующей, но я больше не могла ее слушать. Мое внимание привлекло какое-то движение за окном: не неожиданный снегопад, но красная вспышка. Рука без перчатки, оставляющая на стекле грязные следы.
Эбби покинула мой фургон и подошла к школе, но не смогла войти внутрь. На ней летняя одежда, хотя все вокруг засыпано декабрьским снегом. Лицо грязное, в длинных волосах запутались ягоды ежевики, веточки, листья и другой непонятный мусор, слегка мерцающий через стекло. Затравленный взгляд свидетельствует о том, что она видит что-то, чего не вижу я, что-то нехорошее.
Рука, протянутая к стеклу, выставленная вперед ладонь, пять пальцев врастопырку предупредили меня о многом: я ничего не должна рассказывать о ней, если меня спросят, — ни этой девятикласснице, никому. Поняла я также, что она чего-то хотела от меня, чего-то необходимого ей, и дать ей это могла только я.
Помогите. Эбби Синклер нуждается в помощи.
— Куда ты смотришь? — спросила девушка. Она проследила за моим взглядом и сказала: «О…», и мое сердце ухнуло вниз, мне захотелось загородить окно своим телом. Но тут она добавила: — Какой ужас. Окно придется мыть, оно такое грязное. — Она снова посмотрела на меня и пожала плечами.
Она не могла видеть Эбби, но видела то, что оставалось после нее: отпечаток руки, но не саму руку.
4
Той ночью мне приснился сон.
Во сне был дом, создающий впечатление некоего реального места. Узкое строение из кирпича. Пустое. Четыре его этажа исчезают в туманном небе, где притаилось множество теней. Сломанные металлические ворота. Скрипучие, готовые обрушиться под ногами ступеньки, ведущие к темной парадной двери.
Сон начинался с того, что я стою на улице, но я знаю, что подобной улицы во всамделишном мире не существует. Она не является частью города, большого или маленького. Тротуар начинается и кончается в словно слегка колючей темноте. Все, что я могу сделать, — это войти в дом. И я вхожу в него. Хотя окна заколочены досками и дом обволакивает покров тишины, выползающей из щелей и выбоин в кирпичных стенах, и меня от этого подташнивает, я поднимаю руку, чтобы попробовать позвонить. Звонок весь проржавел и сгнил, и когда я нажимаю на кнопку, палец проваливается во что-то мягкое и влажное, словно в открытую мокрую рану.
Отдергиваю руку и пытаюсь толкнуть дверь. Она поддается. Несколько шагов вперед, и я оказываюсь в полной темноте. Я не осознаю, что стою в холле под свисающим с потолка скелетом некогда роскошной люстры. Я не знаю, что надо мной, или рядом со мной, или же у меня под ногами.
Но чувствую какой-то запах: сильный запах дыма. От него у меня першит в горле, глаза слезятся. Не могу понять, откуда он доносится — от чего-то поблизости или вдалеке. Он просто присутствует в воздухе, будто горячее дыхание.
Мне следовало бы испугаться, убежать, даже если придется кончить жизнь на мостовой рядом. Но я стою, замерев на месте. Вокруг темно, так темно, что я не вижу собственной поднесенной к лицу руки; и так тихо, что кажется, кто-то прячется среди теней, следящих за каждым моим шагом. Я чувствую, что должна остаться.
Скоро я изучу этот дом во сне так же хорошо, как дом, в котором живу со своей мамой, — небольшой флигелек, который мы снимаем у Берков, живущих по другую сторону изгороди, — со всеми его необязательными шкафами и набитыми комодами, скрипучими ступеньками и плохо закрывающимися дверьми. Но в ту ночь, мою первую ночь в нем, я не могу знать, что найду там. Или кого.
Дым становится гуще, мои легкие наполняет тяжелый горячий воздух, и я начинаю думать, что мне грозит опасность. Что я могу умереть. Но на самом-то деле — нет. Это был не такой сон.