Комментарий к 56. Болото.
Сюрприз!) И как вам такая глава? XD Она очень выделяется на фоне прочих, однако именно она должна быть такой. Когда-то в комментах спрашивали про людей, и я ответила, подразумевая именно эту серию глав. Это именно эпилоги. И начинаем мы с Фангрэнэ не просто так. Здесь есть над чем порассуждать, что я с радостью поддержу в комментах)
Пятеро ждущих))Огромное вам спасибо, что продолжаете держать со мной и историей этот путь) Осталось всего четыре главы.
А теперь сведения, которые помогут по-иному взглянуть на главу:3
Рубрика познавательные ориджиналы:
Пост в группе: https://vk.com/wall-189472283_91
В более же древних культурных пластах, уходящих в глубь времен, образ болота имеет совсем другую окраску и масштаб, без преувеличения являясь сакральным центром мироустройства, пронизывая практически все культурное пространство, проявляясь как в бытовых обрядах и поверьях, так и в сакральной символике и традициях.
Образ болота как «питомника» цивилизации проистекает из глубокой «ностратической» древности и сочетается с представлениями о некой сакральной местности – прародины элиты человечества. Именно здесь находятся истоки древнейших представлений о Райской земле. Так, например, древнеегипетский Рай являет собой заболоченные «камышовые поля» – Сехет Иару (Иалу), дающие, как следует из древних текстов, очень обильные урожаи
Птица дербник, серый сорокопут
Румынское имя Илина - факел, луна или тайно сбежать
========== 57. Поступь. ==========
Эта сторона великой гряды Итенардл не принадлежала драконам, однако оставалась пуста и не заселена людьми. Несмотря на то, что чуть дальше от цепи вулканов раскинулись плодородные земли и громадное озеро, дающее начало десятку обильных, мощных рек. По каким-то причинам, не селились здесь и драконы. Сардоласу оставалось только недоумевать и рассуждать, что это всё же связано с тем, что горы обозначают границы всех их земель. Обеспечивают им защиту, поскольку расположившиеся поблизости стаи лавовых и те, кто прилетал к ним на зов, не пропускают никого из рода людского и тщательно бдят за всем, что происходит вокруг. Старший сын Трефалкира гордился тем, что привносил свою часть в общее дело. Один из чужих на суровой каменистой земле, пахнущей серой и газами, где по одну сторону текут переливчатые, светящиеся в ночи реки магмы, а по другую реки чистейших глубинных вод. Ему рассказали, что здешнее озеро происходит из разлома под землёй и что один из речных драконов, что как-то жил подле вулкана десятилетия назад, сплавал к самому дну и поведал об этом. Пролетая над ним высоко в небе на могучих крыльях, штормовой самец мог любоваться этой блестящей гладью, точно странным зеркалом природы. Он набирал такую высоту, какую только могли позволить его крепкие крылья, устойчивые к температурным перепадам, и даже тогда мог видеть его границы лишь крайне смутно в той дымке. Хоть дракон и не должен был так отдаляться от гор, согласно распоряжению Зотарес, беспокоившейся за всех участников дозора, но всё же он порой облетал те просторы в одиночестве. Восточная часть земель меньше всех пострадала на минувшей войне. Однако её отголоски Сардолас видел и поныне среди своих сотоварищей. Даже в том, что те не желали селиться за разломом. Ему было всё равно, что у некоторых такие отлучки вызывали вопросы. Он мог летать, где хочет. В целом, ему нравилось жить среди родичей разных пород, и казалось, что те достаточно быстро свыклись с тем, что он смешанной крови. Может, потому, что он выглядел почти как обычный представитель штормовых, или потому, что он превосходил многих размерами, подсознательно внушая чуть больше уважения. Одна старая штормовая самка как-то раз отвела его на север, где расщелины в горах образовали воздушные смерчи и завихрения, чтобы он мог потренировать свои крылья в более родной среде. Не то, чтобы ему очень понравилось, но он счёл эту практику полезной и в меру интересной. Как собственно, и опыт охраны земель — дозор был чем-то необычным в жизни крылатых ящеров. Должны же быть такие сильные, как он, чтобы дать остальным время стряхнуть с себя пепел прошлого. И самец полагал, что это он мог перенять здесь у старших. Если где-то и нужно было твёрдо вставать на лапы для успешного настоящего и учиться понимать, как надо делать такое, так это было определённо на восточной цепи вулканов. Он уже провёл в дозоре несколько лет, наблюдая, служа, усваивая и становясь сильнее. И многие родичи полагали его выдающимся молодым драконом, даже Зотарес с одобрением относилась к нему, видя его храбрость и внутреннее достоинство — качества присущие любому правильному крылатому ящеру. Однако кое-что в нём всё же досаждало ей — Сардолас был привержен королю. Он не выставлял это напоказ, оно как-то проскальзывало в его поведении, изредка в словах, а чаще всего во взгляде на разные события. В этом предводительница лавовых и видела основной изъян, куда более страшный, нежели познания в чёрной магии, передававшиеся от Трефалкира. Пускай штормовой дракон за всё время, проведённое среди родичей, ни коем образом их и не продемонстрировал — слабый, почти что еле уловимый, запашок говорил сам за себя. Зотарес куда больше раздражали полёты Сардоласа, которые тот совершал каждый месяц, чтобы поведать Нивервиру о достижениях и новых событиях на гряде Итенардл.
— То, что твой отец водит дружбу с рыжим клювом, — ворчала она, когда самец с чёрный чешуёй и панцирем пришёл её известить об очередном отлёте на запад, — не обязывает тебя каждый раз летать к нему. Не понимаю твоих стремлений, коготь грома.
К тому моменту тёмно-красная с иссиня чёрными полосами вдоль хребта драконица ещё прибавила в росте и даже крупный подчинённый доставал ей лишь до плеч. Да и то лишь кончиками крыльев. Однако он вёл себя так, словно его разница в габаритах тревожила не больше, чем очередная туча на небосводе.
Как и всегда, держался уверенно и непоколебимо. Можно даже сказать: отважно. Стоял перед ней, уверенно смотря вверх, как ни в чём не бывало. В жёлто-оранжевых глазах угадывалось чувство несомненной собственной правоты, хотя глава этих суровых территорий только что в очередной раз высказала сомнения на этот счёт. И это, как и во всех прежних случаях, не отменяло его собственного мнения.
— Я делаю то, что должно, — просто ответил он, позволив складке губ обнажить посеребрённые зубы в усмешке. — Потому что никто этого не делает. Мы все здесь собрались разве не для того, чтобы принести благо всем драконам? Не вижу, чем мои встречи с королём мешают этому.
— Как знаешь, Сардолас, — Зотарес опустила шею и голову, чтобы фиолетовые глаза смотрели хоть сколько бы то вровень с его. — От этого пользы никакой, ты самый толковый среди своих братьев, должен это знать. Лучше поскорее возвращайся сюда — видели к югу от Нитэйгарга группу людей.
— Охотников, я помню. Я здесь не ради охоты на них, с этим легко справится любой, — штормовой дракон, делившей с ней особенности происхождения, чуть прищурился. — Я сперва убежусь, что нет того, что я должен сделать, в тех землях, потом вернусь сюда. И тебе не стоит так говорить о моих братьях — они не слабее меня.
— Но их здесь нет. Ладно, — примирительно фыркнула лавовая самка, выпрямляясь. — Лети с попутным ветром, раз надумал, путь не близкий.
На этом формальном разрешении с чистой совестью покинуть пределы Итенардла их разговор и закончился. Сардолас бы полетел даже в том случае, если бы ему прямо запретили. У него не было страха ни отстаивать, ни исполнять свои намерения. И в привычном плане: он не боялся препятствий, сложностей, ошибок и последствий, хоть и со смутным беспокойством понимал их неизбежность. Но чёрно-фиолетовый дракон верил, что так и должно быть, потому что такова жизнь любого существа. Таково настоящее. Если стоять или же плыть по течению, то оно никогда не изменится к лучшему. Тени прошлого будут так же нависать над каждым днём, а будущее останется недосягаемым. Мысли о том времени, когда драконы начнут расширять свои пределы, не должны остаться хрупкими грёзами. И он чувствовал на себе незримый груз своего времени, как один из первых детёнышей, вылупившихся после войны. Не такой лёгкий период. Но он был готов вести его, это читалось даже в поступи его лап. Тяжёлой, неспешной и горделивой. И точно так же он покидал дозор, где делил норы, расщелины и добычу с родичами. Тяжело взмыл в воздух, скорее скользя по нему, начал медленно набирать высоту. Восходящие, горячие потоки охотно наполняли мембраны, а скалистая, тёмная земля оставалась всё дальше и дальше, пока не скрылась за маревом испарений и облаков. Сквозь них порой просматривались огоньки лавы, но Сардолас не особо их рассматривал. Это была привычная картина, да и курс был вполне известен: он летел на запад в один из лесов, что находились сравнительно недалеко к югу от Скрытой Долины. За последние пару недель у вулканов стала появляться какая-то человеческая активность. Сложно сказать — враждебная или нет; поскольку драконы предпочитали пресекать малейшую деятельность этого вида и слишком уж долго не наблюдать. Исключением редко бывали путники, но те сами боязливо держались на расстоянии. Об этом совершенно точно стоило сообщить Нивервиру, ровно как и самому осведомиться о событиях на остальных владениях драконов. Вряд ли он услышит что-то о Фангрэнэ, тот отбыл куда-то очень далеко. Зато, может, узнает, как дела у отца и матери и, если повезёт, у Бэйлфара, бывшего то тут, то там. Семейный узы оставались для него крепкими, несмотря на то, что сейчас находились не на первом месте. Весь драконий род нуждался в сильной и крепкой опоре, коей должно стать новое поколение. Поэтому, да, он летел к своей цели.