Они успели навестить все деревни, и образ Исшаор доводил людей до исступлённого панического ужаса. Со всем этим подземный грохот стал нарастать, пока не стал и вовсе оглушительным, земля дрожала практически без остановок. А затем жерло с шумом выплюнуло большое облако пепла и газа. Сверкнула первая молния, окрасив чёрную «тень» в сине-фиолетовый. Драконы поспешили взлететь и удалиться, чтобы понаблюдать за явлением природы со всех сторон. Вскоре со склонов начала течь рыжеватая лава, гроза лишь набирала обороты: тут и там молнии пронзали деревья, поджигая их вперёд потоков магмы. Через несколько часов лишь два свидетеля могли безопасно наблюдать за тем, как погибает лес. Извержение длилось много часов, гроза успокоилась, когда Бэйлфар всё же подлетел к склону вулкана, явно что-то выискивая. Когда он засунул лапу прямо в раскалённую лаву и вытащил её без всяких ожогов — Исшаор нахмурилась. Это могла быть особенность его кожи, как кожи огненного дракона, но он так же мог зачаровать себя при помощи магии. Однако эти вопросы мигом ушли на второй план, когда он приземлился на торчащую глыбу, разжав когти, начал что-то разглядывать. Странный алмаз. Странный, потому что был без окружающей породы. Она помнила, что самец рассказал ей о своём видении в роще шепчущих деревьев, но до сих пор считала это просто несбыточной сказочкой. И теперь видя реально подтверждение, самка, сидящая на задних лапах на соседней выпирающей скале, с нескрываемым любопытством уставилась на переливы света в этом камне.
— Ну, чем он такой особенный? — спросила Исшаор с нетерпением, переминаясь с лапы на лапу, желая услышать мнение владельца. — В чём был весь смысл?
— Как в чём? — он нехотя оторвался, скаля белоснежные клыки. — Мне было так весело! Этот мир полон сокровищ!
Это заставило её неуверенно улыбнуться, а самец, в отсветах магмы казавшийся мерцающим изнутри, взлетел со своего места, прижимая алмаз к груди, и его смех разлетелся над полями вяло текущей лавы.
Комментарий к 58. Сокровища.
А как вам такое?)) Отчасти младший сын Трефалкира психопатичен XD Потому что отец никак не сдерживал его искренность, что переросла в такое. Ему как и тогда всё вокруг было интересно, и он мог смотреть на всё глубже братьев, так и сейчас. Но он отнюдь не безумен. Пусть его поведение не вводит вас в заблуждения. Бэйлфар несёт в себе тоже веселье, с коим огонь жрёт древесину.
А вот и повзрослевшая Исшаор. С новыми знаниями, с новыми пониманием и, конечно же, с переживаниями. Из-за того, что ей приходилось подлаживаться под Нивервира и вести себя особо осторожно - она такая, хм-м, подавленная. Драконица старается вести себя благоразумно.
Тут у нас люди мелькнули) Но всё же не так, как в главе про Фангрэнэ. И отчасти это символично: старые обычаи рано или поздно уходят, уступая… будущему. Бэйфлар несёт в себе это будущее, тогда же как Сардолас вершит настоящее, а Фангрэнэ хранит прошлое. Да, их тематики это времена, всё! XD Я не мог нести в себе больше эту тайну!)
Благодарю каждого из девятерых ждущих^^ Ваша поддержка важна. Осталось две главы, в ноябре эта история закончится. А благодаря тому, что вас на одного больше чем в прошлый раз, эта глава выходит на день раньше!)
Рубрика познавательные ориджиналы:
Вулканический пепел прекрасное удобрение, он содержит огромное количество биоактивных микроэлементов необходимых растениям. В свежих пеплах содержится много подвижных фосфатов и калия, это вызывает вспышку плодородия.
========== 59. Прибой. ==========
Волны ударялись об отвесные скалы, разбивались, оставляя на камнях беловатую пену, и ещё до того, как та стекала вниз, а созданный плеск успевал растаять, накатывали очередные волны, начиная всё по новой. Слушая это дыхание прибоя, Сардолас грузно летел над краем длинного обрыва. По левое крыло раскинулась зелень леса, по правое же причудливым, струящимся полотном легло серо-синее море. Выдался пасмурный и угрюмый день, от этого пейзаж отдавал какими-то строгими северными тонами, несмотря на теплоту течений и воздуха. Это всё для дракона было малоизвестным даже в завихрении встречных потоков, хоть он и помнил рассказы отца о море. Оно было красивым, напоминая сейчас серое небо, но не особо его впечатлило. Его больше занимало, как бы не пропустить на незнакомом пространстве нужного родича. У любого места всегда имелись свои секреты и правила, которые могли сбить гостя с толку, если не погубить. Поэтому штормовой самец летел невысоко и без спешки, уделяя больше внимания бдительности. Периодически налетал свежий ветер, и дракон водил мордой, принюхиваясь к приносимым запахам. Едкость солёной воды, рыхлость мокрого песка и особый аромат влажных глыб. Всё это смешивалось, пыталось перебиться ароматом приближающегося дождя. Казалось, что вода властвовала и внизу, и наверху, оставляя совсем немного пространства почве и живущим на ней существам. Здесь царил странный простор и обманчивая пустота. Сардолас, удерживая чёрными крыльями восходящие, иногда шквальные потоки, рассматривал то горизонт, где бескрайнее небо всё же соединялось с краем океана, то символичную границу земли, что пролетал. Нивервир сказал, что драконица ждёт его на Датийсе. Но этот уступ тянулся на километры вдоль берегов, порой попросту заменяя их. И на всём пути дракон не увидел ни единого крылатого ящера. Его сопровождали лишь протяжные крики чаек, трескотня кайр, бормотание бакланов. Сами птицы виднелись на скалах, стаями летали над колышущейся гладью, видимо охотясь на рыбёшку. Может быть, дело было в погоде, сделавшей его единственным путником на большое расстояние. Одиночество едва не начало ощущаться странным беспокойством, когда ветер принёс запах родича. Слабый и еле-еле знакомый. Тонкий и в чём-то даже мелодичный, как журчание ручейка. Года, события и взросление размыли его, но всё же тот остался определяемым. Он знал его ещё драконышем пусть и недолгие несколько недель. Роулсанэ была уже где-то рядом, и её запах был ему приятен. Самец взмахнул крыльями, чуть набирая высоту, чтобы побыстрее добраться до неё, и продолжил бдительный лёт. Несмотря на всю привычную собранность, он ощущал нечто новое: какое-то неожиданное волнение перед тем, как увидит её. Оно было не таким, как перед знакомством с новыми родичами. И может, дело было в том, что он уже встречал морскую самку. Или в чём-то другом. Как у неё шли дела все эти десятки месяцев? Захочет ли она ему поведать о своих приключениях? Было любопытно услышать о них, но если драконица не расскажет, то он не станет докучать ей расспросами. Сардолас потряс головой, гулко фыркнул, стараясь думать не о таких вещах, а о том, что его окружало. Безопасность и осторожность не бывают лишними, ведь его отправили, чтобы странница далёких земель добралась до Скрытой Долины в сохранности. Поэтому старший сын Трефалкира продолжил высматривать в зарослях, камнях, водах что-то подозрительное или необычное, не замечая того, что отчего-то ускорился ещё больше, стремясь вперёд по нити усиливающегося запаха.
Он заметил её раньше, ещё издалека. Уж очень её пёстрая шкура выделялась на фоне травы, поросшей на высоком, задранном к облакам, уступе. Драконица лежала на нём, рассматривая далёкую даль, а может и дремля. С его ракурса этого было не разглядеть. Мягкое, пастельное голубое пятно на тёмно-зелёном фоне. Отсутствие прямых солнечных лучшей лишь подчёркивало эту красоту, неуместную в таких условиях. Хотя Сардолас готов был поспорить, что под водой окрас преображается, становясь более прекрасным. Он издал вежливый, приветственный гулкий рык, обращая тем самым на себя её внимание. Самка дёрнула хвостом, изнанка которого была тёмно-синей, как лапы и полосы на морде. Подняла шею и взглянула наверх. Даже с такого расстояния дракон увидел её кроваво-красные глаза. Увидел вновь спустя целое десятилетие и ощутил чуждое себе томление где-то глубоко в сердце. Её морда выразила искреннее изумление, переросшее в робкое радостное удивление. Она, вставая и сходя со своего места, издала ответный, не очень громкий вой, разрешая приземлиться рядом. Только тогда штормовой самец начал снижаться, отметил, что Роулсанэ изменилась. Тело более вытянулось, немного прибавило в габаритах, а пушистых, желтоватых наростов-жабр у головы стало вроде бы больше, ещё они появились на шее у челюстей. Да и сама морда стала более волнистой, будто бурные течения из года в год оставляли свои следы и проточины. Но это была вся та же самка, с которой его и его братьев свели обстоятельства. Во всяком случае, Сардолас с какой-то неуверенностью вглядывался в эти новые, более зрелые черты, словно опасаясь узреть куда большие перемены.