У всех чад восторженно приоткрылись пасти. По сути это чудо, что сейчас среди них есть пусть ещё маленький, но настоящий кислотный дракон. В качестве демонстрации Фангрэнэ начал часто и мелко втягивать в себя воздух, а затем выпустил зеленоватое облако слабой кислоты. Сардолас задумчиво проводил едкий сгусток взглядом, затем задал вопрос, который внезапно образовался у него в голове и касался не совсем приятной темы.
— Но папа земляной дракон, а мама ледяная драконица. Почему мы не унаследовали одну из их стихий? Мы и на друг друга не слишком похожи, — он прищурил желтоватые глаза.
Казалось, сыновья Трефалкира впервые задумались о такой большой разнице и различиях в них самих. Нивервир молча выдохнул сквозь ноздри, прежде чем дать обобщённый ответ, не вдаваясь в подробности кровосмешения или аспекты тёмного волшебства. Вот уж не свезло ему объяснять эту тему, заместо их собственного отца. Однако не ответить было нельзя.
— Вы заметили, что вашего отца сторонятся некоторые родичи, — он подождал пока детёныши кивнут, — это потому что он маг. Причём очень сильный, а значит переступивший несколько черт, когда магия начинает влиять и на душу самого пользователя, меняя её. Со стороны природы это ненормально, неправильно. Может, дело в этом, может его магия косвенно повлияла и на вас таким образом.
— Поэтому среди драконов нет так много искусных магов, как у тех же людей? — предположила Роулсанэ переступив с лапы на лапу. — В моей колонии только четыре дракона умеют общаться мыслями и немного видеть далёкие земли.
— Верно, самое безопасное для нас направление магии это стихийное, оно у нас в крови. Многие сосредотачивают свои умения именно на ней, усиливая связь с природой, — тон короля стал учительским, чуть скучающим, — остальные ветви: наваждение, пространство, жилы и кости, время; для нас они больше побочные и противоестественные. Многие просто не хотят их исследовать.
— А как же люди? Разве на них это не оказывает такого влияния? — Фангрэнэ выглядел очень заинтересованным такими сведениями.
— Влияет, но по-другому. Они постигают магию не как что-то уже существующее, а как что-то новое, чуждое и похожее на приспособления, которыми они возводят свои дома. Возможно, такое отсутствие связи и даёт им защиту от некоторых аспектов, — пернатый дракон пошевелил крыльями, вспоминая ужасы недавней войны. — Но рано или поздно меняется и их душа. Они не замечают этого.
Все молчали усваивая эту новую информацию, за эту паузу Нивервир перевёл дух готовясь перейти к последнему, третьему видению, покончив таким образом с непростой темой.
Вокруг ещё чуть шумела роща, заставляя правителя во время паузы думать о причуде всех образов и необычной силе времени. Хорошо, что никто не интересовался тем, как всё здесь происходит — объяснить такое было бы куда сложнее. Только взрослый самец собрался на последнее толкование и хотел снова открыть клюв, как Бэйлфар, видимо как самый любознательный и менее стеснительный, задал очередной вопрос.
— А папа, — огненный детёныш помедлил, испытывая внутренние колебания на тему уместности своего интереса, — сколько направлений знает в магии?
На пару секунд король растерялся. Что ему ответить, да и стоит ли вообще отвечать? Это не совсем его дело, если уж на то пошло. Впрочем ничего особо плохо не будет, если он скажет не вдаваясь в подробности.
— Все.
— Ммм, — протянул пытливый малыш, потом не вытерпел и выпалил, — а что насчёт моего видения?
Он застенчиво, нетерпеливо перебирал передними лапками, выжидая своего разъяснения. Образ того камушка всё ещё маячил перед его глазами, маня и суля что-то.
— Возможно, когда-нибудь ты найдёшь этот алмаз, может, он имеет какое-то значение. Я склонен думать, что это будущее, Нивервир потёр половинками клюва размышляя. — Тебе ведь показали само место, так?
Драконыш активно закивал, жадно вслушиваясь в слова своего короля, который наверняка, понимал что к чему в таких вопросах.
— Если это было прошлое, то местность наверняка уже выглядит иначе. Значит, — рассудительно кивнул самец, — либо будущее, либо настоящее. Если недавно какой-нибудь вулкан и проснулся, то Зотарес должна об этом знать, её и спросите. Все вулканы, что принадлежат нам, ей известны, и почти все находятся на её территории. А за те, что не на драконовых землях, я не знаю.
— Мне очень хочется получить этот камень, — признался красный драконыш, расплываясь в улыбке.
Нивервир клокочуще рассмеялся, запрокинув оперённую шею — он уже видел такое неоднократно, хотя прожил лишь четверть века. Дети не поняли причин такого веселья, поэтому неуверенные ждали, когда король пояснит им хоть что-нибудь.
— Вы ведь знаете, говорят, что королевские драконы самые любимые чада фениксов и древних ящеров? Но на мой взгляд это не так, — он покачал головой, — самые возлюбленные это огненные драконы, потому что унаследовали больше всего от обоих предков. Крылья есть у всех, умение выдыхать огонь почти у всех. Но у огненных связь с этой стихией сильнее, чем у прочих. А от ящеров им досталась любовь к земле, у некоторых даже мания.
— Вы про драконов собирающих драгоценности? — спросила Роулсанэ, догадавшись к чему тот ведёт.
— Точно, точно. Всё, что породили недры земли, — дракон расправил верхнюю пару крыльев, совершая им обхватывающий жест, — некоторые из огненных любят с особой страстью. Одни подвержены этому меньше, другие больше.
Внезапно гибридная драконица с шумом перевернулась на другой бок. Все отвлеклись на неё, возможно более близкого родственника фениксов, чудом выведенного людьми. Самка не проснулась. Беседа оборвалась и возобновилась лишь через минуту.
— Если недавно происходило извержение, значит об этом можно узнать? — уточнил Бэйлфар, подняв изумрудные глаза к небу.
— Да, можете сейчас этим и заняться, я слышал, что Зотарес за городом, отдыхает. Может она вам ответит, может и нет, — Нивервир сдержал брезгливое выражение морды, — вреда вам от этого точно не будет. А дальше можете гулять по Долине, пока не позову вас.
Собственно, у дракона кончились идеи, чем занять детёнышей в ближайшее время, да и сам он устал от насыщенных событий. Ему ещё предстоит возня с рукотворной самкой, оставалось лишь надеяться, что дело пойдёт быстрее после посещения рощи. Хотелось отдохнуть, пока есть такая возможность. Сыновья Трефалкира увлечённо переглянулись с Роулсанэ, вроде бы им всем эта идея понравилась. Молодая драконица такого энтузиазма, правда, не выказала.
— Я слышала, что Зотарес героиня войны, но она скорее отталкивает и дело не в её размерах, — она подняла коралловые глаза на короля, ища поддержки или подтверждения опасений.
— У неё просто тяжёлый характер. Когда она не задирает морду, то с ней можно общаться, — заявил пернатый дракон, не упоминая о сегодняшней стычке.
— Тогда мы пойдём на её поиски, — решил за всех Сардолас и начал вставать на лапы.
Его примеру последовали младшие братья, не на секунду не сомневавшиеся в том, что старший штормовой драконыш не боится разговора с громадной драконицей. Роулсанэ встала и, как того требовал этикет вежливости, поклонилась королю, показывая, что они уходят именно с его позволения, а не сами собой. Всполошившиеся малыши преисполнились смущения и поспешили повторить этот уважительный жест. Нивервир снисходительно кивнул, прикрыв глаза мембраной. Его устраивал такой распорядок на ближайшее время. Он слышал, как дети уходят, осторожно переступая лапками через попадавшиеся цветы. Вскоре его окутала приятная, долгожданная тишина. Из предосторожности дракон приоткрыл один глаз и огляделся вокруг. Ничего нового или нежелательного. Глаз закрылся и снова погрузил короля в расслабляющую темноту, где хоть на какие-то мгновения его не преследовали никакие мысли.
Впрочем, долго это не продлилось. В роще вновь пробежался ветерок, и листва зашумела, будто бы деревья перешёптывались между собой о чём-то. Шепоток долетел и до Нивервира, но, как и всегда, слов он не сумел разобрать. Прежнего раздражения это не вызвало, только усилило чувство усталости. Старшие родичи рассказывали, что его отец, Вискрир, умел слышать эти неуловимые голоса, и что бесталанность сына в этом стала для него ударом по самомнению, гордости. С мрачным удовольствием дракон подумал, что, возможно, эти голоса скорее были признаком скорой потери рассудка, нежели крепкой связи с предками. Во времена юности на него давил полоумный отец, жаждавший чего-то особенного от единственного и не похожего на него характером детёныша. Сейчас же на него давит окружение, боясь, что он станет таким же как отец. «Даже не смешно», подумал Нивервир. Словно бы тень Вискрира преследовала его всю жизнь, с тех самых пор когда он научился летать. В корнях дерева снова заворочалась драконица, и мысли изменили свой пагубный ход. Нужно сосредоточиться на настоящем, а не на мнении окружающих. Он не похож на своего отца и не допустит его ошибок. Ему предстоит большая работа, если он хочет грамотно воспитать в диком, непрошеном родственнике сознательного и умного дракона. Эту ответственность нести мог только он. Огненная магия самки отличалась от всей прочей, может, именно она откроет новые границы волшебства или, может, вернёт что-то старое, давно забытое всеми ими. «Во всяком случае, оставлять это людям было бы ошибкой», Нивервир тяжело выдохнул, испытывая тупую боль на душе от того, что ради этого гибрида умер десяток королевских драконов. В итоге от этого рода остался только он, искусственно созданная самка, да кладка окаменелых яиц. Печальная картина для самых удивительных потомков ящеров и фениксов. Да и у остальных неважно дела идут с потомством. Неужели время драконов и правда уходит в прошлое, раз всё складывается таким образом. Но Нивервир твёрдо верил, что за это будущее, за процветание всего их рода он ещё поборется, сделает всё от него зависящее и даже чуть больше. Было у него ощущение, что у него есть для этого все возможности.