Господи, а как сознание не потерять от гипервентиляции?
Гонорар пойдет на оплату счетов? Серьезно? Мои брови медленно но верно летят вверх, и вот я уже снова подтаявшее мороженое перед ним, а должна была быть кремнем.
— Ну так что?
— Да, конечно, — язык слетает с катушек быстрее, чем я успеваю его пришпорить, и вот улыбка на лице Островского становится заразительно-манящей, а я чувствую, как мои внутренности вращаются на вертеле. Да чтоб меня!
Засматриваюсь на идеальный ряд белых зубов, на четко очерченные губы и растворяюсь в ощущении, что я снова вся в нем, хоть и не хотела этого.
Соберись, тряпка.
Да, он красивый, и да, ты просто пойдешь на бой. Не больше, не меньше.
— После будет афтепати, ты приглашена. На входе назовешь фамилию, тебя пропустят, — подмигивает и резко разворачивается на пятках, оставляя после себя шлейф пота и слегка проскальзывающий запах мужского дезодоранта.
В любой другой ситуации я бы скривилась, а тут жадно втягиваю носом воздух.
Фух.
Все ясно, я окончательно сошла с ума, и это не лечится.
Он скрывается в глубинах квартиры, а я с трудом могу попасть в замочную скважину, ощущая, как с меян семь потов сходят.
Итак, я иду на бой Островского. В прошлый раз ничем хорошим это не закончилось, но в этот все будет по-другому.
Лида, ты просто соберись. Призраки прошлого не обязательно настигнут тебя.
Ты просто оценила его фигуру и вообще его заматеревший внешний вид, это нормально, ведь ты теперь и сама женщина, пусть и очень молодая.
Меня трясет и когда принимаю душ, и когда пытаюсь уснуть. Перед глазами вид потного накаченного мужского тела, а еще как-то некстати проскальзывают непрошенные аналогии с Инкогнито. Совесть мучит все сильнее, ведь я просто пропала, не проронив и слова.
Но как будто бы ему я ничего не должна, верно? Верно.
Однако моя совесть не дремлет.
А на следующий день я не могу дождаться вечера, вечера, который навсегда изменит мою новую реальность.
На входе в спортивный комплекс людей видимо-невидимо. В этом море главное не захлебнуться, и чтоб тебя в процессе не затоптали. Секьюрити пропускает меня без проблем, и вот я уже в вип-ложе, куда есть допуск исключительно для родственником и команды бойцов. Отдаленной частью мозга я хотела думать, что буду тут с тетей Мариной, и точно никак не с девушкой Островского. О ней я даже думать не хочу. НЕ буду и все.
Все вокруг кричат, верещат и размахивают плакатами, на которых написаны клички бойцов, за которых они болеют, и обидные прозвища для того, против которого будет выступать их боец.
Одна я тут смотрюсь лишней, человеком, который оказался тут совершенно случайно и не совсем в своей тарелке.
— Привет! Ты Лида, верно? — со спины меня обходит парень лет тридцати на вид, в спортивном костюме и максимально серьезным выражением лица.
— Здравствуйте, да.
— Дава предупредил, если что надо будет, обращайся ко мне. Я Кирилл, его помощник. Тут сейчас будут немного шумно, так что приготовься, — улыбается и рассматривает меня с головы до пят.
Киваю и переключаюсь на более важные вещи.
Почему он меня пригласил? В самом ли деле чисто по доброте душевной и исходя из того, что мы случайно встретились с
Я одета в тему, обычные джинсы и футболка. Ничего вызывающего или неподобающего. Я в курсе, какие бывают фанаты, и в курсе, как приходить сюда. Не то что…девушка Давида.
Кстати о ней. Я боюсь гуглить, и как-то не решаюсь спросить напрямую, но где она? Наверное, большая любовь к Парижу не дает ей возможности поддержать своего мужчину в его благотворительном бое.
А может все дело в том, что она безумно жадная, и такое проявление характера кажется ей безумством.
Я не пытаюсь сделать из нее меркантильную мегеру, но именно из-за нее Островский участвовал в подпольных боях, чтобы купить какой-то жутко дорогой браслет от именитого бренда.
Зачем?
Мне было непонятно, зато потом я помню, как тетя Марина убивалась, ведь дава провел в больнице две недели с ЗЧМТ и переломом челюсти. Ничего приятного из этого не вышло, а браслет красовался на руке этой лахудры.
И вот я сажусь на деревянный стул и упираюсь руками в бортик, рассматриваю вышедших в октагон.
Островский в синих шортах, второй боксер в красных. Я вообще вдруг перестаю слушать, осознаю лишь то, что всматриваюсь в Даву не моргая, словно боюсь пропустить мельчайшую активность.
Он очень красивый парень, и любая другая на моем месте влюбилась бы как кошка.
Но мне пора вспомнить, что все уже прошло.
В октагоне гул толпы постепенно стихает, уступая место густой тишине ожидания. Под мощный бас ринга звучит гонг — короткий, но пробирающий до костей сигнал начала боя.